Воля к смыслу

Франкл Виктор

Таким образом, Маслоу определенно согласится со мной, если я осмелюсь утверждать, что самореализация никогда не является ни главным стремлением ни (если посмотреть на ту же самую вещь не с точки зрения субъекта, а с более объективной точки зрения) конечным пунктом назначения человека, но, скорее, результатом, или побочным продуктом.

Таким образом, мы видим, что, когда говорят о человеческом «бытии в мире», нельзя отрицать, что при этом также присутствует «смысл в мире». Только когда мы полностью принимаем в расчет этот смысл, мы дополняем субъективный аспект человеческого существования его объективным коррелятом. Но это происходит не раньше, чем мы начинаем осознавать существование как бытие в поле напряжения между полюсом «я» и полюсом мира.

Никакое понимание мира не является адекватным, если его трактуют как простую проекцию самовыражения. К тому же, если реализация человеком смысла в мире и заключенных в нем благ представляет собой не более чем «вторичную рационализацию, сублимации и реактивные образования», то никто не сможет требовать от человека выполнения им своих обязательств. Естественно, такие псевдоценности

вообще лишаются какой бы то ни было обязательности, если они понимаются просто как отражение процессов, которые объективно происходят в индивиде, или понимают их просто как проекцию и выражение внутренней структуры субъекта. В мире нужно видеть гораздо больше этого. Мы должны принимать в расчет объективность мира — только. она представляет собой действительный вызов субъекту. Как бы то ни было, недостаточно, если мы, воздерживаясь от трактовки мира и его объектов, включая их ценности, смыслы и их вызов нам, будем понимать их как простое самовыражение; мы должны остерегаться отношения к миру как к простому инструменту, служащему для достижения наших собственных целей, к орудию для удовлетворения инстинктивных влечений, для восстановления внутреннего равновесия, для установления гомеостаза, или как к средству для достижения самореализации. Это означало бы деградацию мира и новое разрушение объективного отношения человека к миру, «внутри» которого он находится. Осмелюсь сказать, что человек никогда, или, в норме, почти никогда не видит в партнерах, на которых рассчитывает, и в делах, которыми занимается, просто средства для достижения цели, иначе бы он не смог к ним нормально относиться, поскольку они стали бы просто орудиями для использования и, тем самым, потеряли бы всякую ценность, точнее, самоценность.

Когда мы говорим о смысле, мы, как бы то ни было, не можем не учитывать тот факт, что человек не реализует смысл своего существования одними только созидательными усилиями, общением, работой и любовью. Мы должны обратить внимание на то, что человеческая жизнь, кроме всего прочего, не обходится без трагических переживаний, без той, если можно так выразиться, «трагической триады», которая содержит изначальные атрибуты человеческого бытия: страдание, вину и смерть.

Конечно, мы можем закрыть глаза на эти «экзистенциальности». Терапевт также может избежать их и ретироваться в простую сомато- или психотерапию [44] . Это происходит, например, в тех случаях, когда терапевт старается, так или иначе, устранить у пациента страх смерти или чувство вины. Познав, что такое страдание, я могу сказать, что пациенты никогда по-настоящему не отчаиваются из-за страдания как такового. Напротив, их отчаяние проистекает из сомнения в том, имеет ли их конкретное страдание смысл. Человек готов и желает вынести любое страдание, пока находит в этом смысл.

44

Здесь психотерапия берется в самом узком смысле этого слова, в противоположность наиболее широкому ее пониманию, которое привносит в понимание человека измерение поэтическое, в отличие от его физического измерения. Этот наиболее широкий психотерапевтический подход называется логотерапией, в рамках которой мы говорим об измерениях бытия, которые отличаются от дискретных уровней, и различаем биологическое, психологическое и, собственно, человеческое измерение. В немецком есть различие между geisting и geistlich, первое означает человеческое измерение, второе означает измерение религиозное. В английском есть только слово «духовный» с его дополнительными религиозными значениями, поэтому в логотерапии, которая является, по существу, светским учением, было введено понятие «ноологический» для обозначения этого измерения.

Однако этот смысл, в конечном счете, нельзя понять, охватить исключительно интеллектуальными средствами, л постараюсь показать это, введя понятие «сверхсмысл». Этот смысл неизбежно выходит за пределы человека и его мира и поэтому не может быть познан чисто рациональными средствами. Он, в какой-то степени, доступен для того, что передается из глубин, из центра человеческой личности, из того, что коренится в бытии человека. То, с чем мы должны иметь дело, не является мыслительным или рациональным процессом, но представляет собой целиком экзистенциальный акт, который, возможно, мог бы быть описан тем, что я называю Urvertrauen zum Dasein, «базовой верой в бытие».

Постарайтесь осознать, что смысл бытия, или логоса существования, явно выходит за рамки просто мыслительных способностей человека, понять, что логотерапия далека и от того, чтобы быть «логическим» размышлением, и от того, чтобы быть просто моральной проповедью. Кроме этого, психотерапевт, включая логотерапевта, не является ни учителем, ни проповедником, его также нельзя сравнивать, скажем, с художником. Этим я хочу сказать, что художник никогда не сможет передать пациенту ту картину мира, которую видит терапевт; скорее, сам терапевт должен дать пациенту возможность видеть мир так, как он видит его. Поэтому терапевта более уместно сравнивать с офтальмологом, чем с художником. Имея в виду конкретные смыслы и ценности, нельзя также говорить об общем смысле человеческой жизни. Искать общий смысл человеческой жизни все равно что спрашивать шахматного игрока: «Какой ход лучший?» Не существует такой вещи, как «лучший ход», вне контекста конкретной ситуации конкретной игры. То же самое значение для человеческого существования имеет общий смысл жизни, поскольку искать можно только конкретный смысл существования индивида, который меняется от человека к человеку, день ото дня, час от часа. Осознание этого конкретного смысла чьего-либо существования вовсе не есть нечто отвлеченное, скорее, оно является скрытым и непосредственным посвящением, для которого безразлично как оно вербализуется и вербализируется ли вообще. Его, конечно, можно найти при помощи психотерапии, задавая провоцирующие вопросы в сократовском стиле. При этом проявляется то, что последние вопросы человеческого бытия оказываются на устах каждого человека, и что эти вопросы постоянно задают терапевту.

Как бы то ни было, нет необходимости вступать в умудренные споры с пациентами.

«Логос» глубже, чем логика.

ДИНАМИКА И ЦЕННОСТИ

Психоанализ, особенно в его первоначальных, исходных формах, часто обвиняют в так называемом пансексуализме. Я сомневаюсь в том, что этот упрек справедлив даже по отношению к ранней теории Фрейда. Естественно, что и в новейшей истории психоанализа вряд ли можно найти свидетельства пансексуализма в прямом смысле этого слова.

Однако есть нечто иное, что представляется мне еще более ошибочным допущением, лежащим в основе психоаналитической теории, и, к сожалению, практики, которое мы можем назвать «пандетерминизмом». Под этим я понимаю любую точку зрения на природу человека, которая относится без должного внимания, или игнорирует внутреннюю способность человека делать свободный выбор и интерпретирует человеческое существование на языке простой динамики [45] .

45

Слово «динамизм» часто служит не более чем эвфемистическим заменителем слова «механизм». Однако я не верю, что даже ортодоксальные фрейдистские психоаналитики остаются или останутся навсегда «неисправимыми механистами и материалистами», как их однажды вполне определенно назвал не кто иной, как сам Зигмунд Фрейд.

Человек, будучи существом конечным, никогда не сможет полностью освободиться от пут, привязывающих его к различным сферам, в которых он сталкивается с условиями, которые нельзя изменить. Тем не менее всегда остается некоторая свобода, позволяющая ему принимать решения. В пределах границ, какими бы узкими они ни были," человек может двигаться свободно; только благодаря этой позиции, занимаемой им по отношению к любым условиям, в которых ему придется жить, человек может быть настоящим человеком. Это справедливо в отношении биологических, психологических и социологических фактов и факторов. Социальное окружение, наследственность и инстинктивные влечения могут ограничивать пределы человеческой свободы, но сами по себе они никогда не смогут лишить человека способности занимать любую позицию по отношению ко всем этим условиям.

Я хочу показать это на конкретном примере. Несколько месяцев назад я сидел в венском кафетерии со знаменитым американским психоаналитиком. Было воскресное утро, погода стояла прекрасная, и я пригласил его с собой в горы. Он эмоционально отказался, заметив, что его глубокая неприязнь к лазанию по горам связана с детскими переживаниями. Отец брал его, мальчишку, с собой в долгие путешествия по горам, и вскоре он возненавидел такие экспедиции. Таким образом, он хотел объяснить мне тот детский обусловливающий процесс, который не позволил ему разделить мой энтузиазм покорителя крутых скал. Наступила моя очередь исповедаться, и я начал рассказывать ему о том, что мой отец тоже брал меня с собой в поездки на уик-энды, которые я возненавидел, потому что они были очень утомительны и неприятны. Но, несмотря на все это, я стал инструктором скалолазания в альпинистском клубе.

Влияют ли какие-либо обстоятельства, внутренние или внешние, на конкретного индивида или нет и в каком направлении осуществляется это влияние — все зависит от индивидуального свободного выбора. Не условия заставляют меня, а я определяю, поддаться им или нет. Нет ничего такого, о чем можно было бы сказать, что это полностью обусловливает человека, не оставляя ему даже малейшей свободы. Никакие со-бытия, никакие силы не в состоянии полностью обусловить смысл бытия человека. Человек, в конечном счете, делает это сам. Он определяет не только свою судьбу, но также себя самого, поскольку формирует и оформляет не только путь своей жизни, но также свое собственное «я». В соответствии с этим человек не только ответственен [46] за то, что он делает, но также за то, каким он является, потому что человек не только ведет себя в соответствии с тем, каким он является, но также становится таким, каким он делает себя своим поведением. В конце концов, человек становится таким, каким сделал себя сегодняшнего из себя вчерашнего. Вместо того, чтобы полностью подчиняться каким-то условиям, он создает самого себя. События и факторы представляют собой не что иное, как сырой материал для таких самосозидающих действии, и человеческая жизнь является неразрывной цепью таких действий. Они представляют собой инструменты, средства для достижения цели, поставленной самим человеком.

46

Естественно, ответственность человека так же конечно, как и его свобода. Например, я не ответственен за то, что уменя седые волосы, но я определенно ответственен за то, что не пошел к парикмахеру покрасить свои волосы, как поступает в таких «условиях» множество женщин.

Несомненно, такое видение человека представляет собой нечто обратное той концепции, которая заявляет, что человек является продуктом, или следствием, цепи различных причин. С другой стороны, наше утверждение человеческого бытия как акта самосозидания соответствует базовой посылке, что человек не просто «есть», но всегда решает, каким он будет в следующий момент. В каждый момент человек постоянно формирует и выковывает свой собственный характер. Таким образом у каждого человека есть шанс в любой момент измениться, Это — свобода изменяться, и никто не должен отрицать право воспользоваться ею. Мы никогда не сможем предсказывать будущее человека — это возможно только в рамках статистических данных, относящихся к целой группе. Сама личность принципиально непредсказуема. Все предсказания будут основываться на биологических, психологических или социологических влияниях. Как бы то ни было, одним из основных качеств человеческого бытия является способность возникать из этих условий и быть выше их — выходить за их пределы. Точно так же человек, в конечном счете, выходит за пределы самого себя. Человек выходит за пределы самого себя настолько, насколько он изменяет свой собственный характер.