Воля к смыслу
Шрифт:
Я не хочу, чтобы возникло впечатление, что экзистенциальный вакуум сам является психическим заболеванием: чьи-то сомнения в осмысленности его жизни можно назвать экзистенциальным отчаянием — это скорее духовный дистресс, чем психическое заболевание. Таким образом, логотерапия в таких случаях больше, чем терапия заболевания, это средство, предназначенное всем профессионалам в сфере консультирования. Поиск кем-то смысла своего существования, даже сомнения в том, можно ли найти его вообще, является проявлением человеческого, и в этом нет ничего патологического.
Из вышесказанного видно, насколько психическое здоровье зависит от наличия нормального напряжения, сходного с тем, которое возникает между полюсами — тем, чего человек достиг, и тем, что он должен совершить. Расхождение между тем, какой я есть,
В том, чтобы поставить каждому из нас задачу по реализации уникального смысла, нет ничего такого, чего следовало бы избегать или бояться. Принцип гомеостаза, лежащий в основе динамической интерпретации человека, утверждает, что его поведение в основном направлено на удовлетворение его влечений и инстинктов, на примирение различных аспектов его психики, таких, как ид, эго и суперэго, на адаптацию и приспособление к обществу, и на поддержание своего био-психо-социологического равновесия. Но человеческое бытие является, по существу, самотрансцендирующим. Оно не может заключаться в самореализации; человека интересует прежде всего не реализация его «я», но реализация ценностей и смысловых возможностей. которые следует искать, скорее, в окружающем мире, чем внутри его самого.
Человеку нужен не гомеостаз, но то, что я называю ноодинамикой, то есть тот вид внутреннего напряжения, который поддерживает его постоянную ориентацию на реализацию конкретных ценностей, на реализацию смысла его существования.
Это то, что со стороны обеспечивает и поддерживает его психическое здоровье, ведь устранение стрессовых ситуаций низводит человека к экзистенциальному вакууму.
Человек нуждается не в отсутствии напряжения, а в усилиях и борьбе за воплощение своих желаний.
Человеку требуется не столько ослабление напряжения, сколько вызов со стороны конкретного смысла его личного бытия, который должен быть реализован именно им, и никем больше. Напряжение между субъектом и объектом не ославляет здоровье и целостность, но укрепляет их. Это тем более справедливо для невротиков. Интеграция субъекта предполагает направленность на объект. Когда архитекторы хотят усилить ветхую арку, они увеличивают массу того, что лежит на ней, чтобы ее части плотнее прилегали друг к другу. Поэтому, если терапевты хотят укрепить психическое здоровье своих пациентов, они не должны бояться увеличить чью-то ответственность, чтобы реализовать смысл его бытия.
ПСИХИАТРИЯ И ПОИСК СМЫСЛА [51]
Психиатр сегодня все чаще и чаще сталкивается с новым типом пациентов, с новым классом неврозов, новым видом страданий, наиболее примечательной характеристикой которых является то, что они не связаны с заболеванием в собственном смысле этого слова. Этот феномен повлиял на деятельность, или, может быть, лучше сказать, миссию современной психиатрии. В таких случаях традиционные техники лечения, имеющиеся в распоряжении психиатра, оказываются все менее и менее применимыми.
51
Вступительный доклад, сделанный на семинаре по логотерапии, Гарвард, Летняя школа, 1961 г.
Я назвал этот феномен, с которым психиатру приходится иметь дело столь часто, «экзистенциальным вакуумом». Я имею в виду чувство общего недостатка или потери главного смысла существования человека, который бы делал его жизнь привлекательной. Следующая за этим пустота, состояние внутренней опустошенности представляют собой
Последним понятием логотерапия называет то, к чему относится как к наиболее фундаментальной мотивационной силе в человеке. Фрейдистский психоанализ ставит в центр своей мотивационной теории принцип удовольствия [52] , его еще можно назвать «волей к удовольствию», тогда как адлерианская индивидуальная психология сосредоточивает свое внимание на том, что обычно называют «волей к власти». В противоположность обеим теориям логотерапия полагает, что человек мотивирован, главным образом, поиском смысла своего существования, стремлением реализовать этот смысл и актуализировать посредством этого как можно больше ценностных ориентиров. Короче говоря, человек движим волей к смыслу.
52
По Фрейду принцип реальности представляет собой не что иное, как расширение принципа удовольствия, которое в конечном счете служит ему.
В прежние времена люди, испытывавшие фрустрацию своей воли к смыслу, вероятно, обращались к пастору, священнику или раввину. Сегодня они толпятся в клиниках и офисах. Психиатр в связи с этим часто оказывается в затруднительном положении: он сталкивается с человеческими проблемами чаще, чем со специфическими клиническими симптомами. Поиск человеком смысла — это не патология, но вернейший признак истинно человеческого бытия. Даже если Он в своем поиске впадает в фрустрацию, это нельзя считать признаком заболевания. Это — духовный дисстресс, а не психическое заболевание.
Как должен клиницист ответить на этот вызов? Традиционно, он не готов справляться с ситуацией, которая выходит за пределы его медицинской квалификации. Поэтому он вынужден рассматривать проблему как нечто патологическое. Более того, он побуждает своего пациента воспринимать свое тяжелое состояние скорее как заболевание, которое требует лечения, чем вызов, который он должен принять. Тем самым доктор отнимает у пациента плоды его духовной борьбы.
Доктор должен избегать соблазна редуцировать беспокойство человека в отношении смысла и ценностей исключительно к действию защитного механизма или рационализации. Такая «исключительность» человеческих феноменов, в самом деле, является характерной чертой редукционистского представления о человеке. Однако насколько разумно основывать или даже просто начинать терапию, ориентируясь на фрейдистское утверждение, например, что философия — это «не более» чем форма сублимации подавленной сексуальности? [53] Здравая философия жизни, я думаю, может быть весьма полезна для психиатра, когда он лечит пациента, находящегося в состоянии отчаяния.
53
Ludwig Binswanger, Sigmund Freud: Reminiscences of a Friendship. New York: Grune & Stratton, Inc., 1957, p. 9.
Вместо того, чтобы упрямо стараться свести смысл и ценности к их упомянутым психодинамическим корням, или вывести их из психогенетических истоков, психиатр должен рассматривать их как таковые и не пытаться втиснуть их в прокрустово ложе предвзятых идей, касающихся их функции и происхождения. То, что пытался сделать феноменологический подход в лице Гуссерля и Шелера — это сохранить за человеком такое свойство, как человечность.
Естественно, и смысл человеческого существования, и человеческая воля к смыслу доступны только при таком подходе, который находится вне плоскости чистой психодинамики и психогенетических данных. Мы должны войти, или, лучше сказать, мы должны следовать за человеком в измерение исключительно человеческих феноменов, которым является духовное измерение бытия. Чтобы избежать путаницы, которая может произойти из того, что понятие «духовный» обычно носит в английском языке религиозную окраску, я предпочитаю говорить о ноэтических, в противоположность психическим, феноменах, а также о ноологическом, в противоположность психологическому, измерении. Ноологическое измерение можно определить как измерение, в котором находятся специфически человеческие феномены.