Воля павших

Верещагин Олег Николаевич

Сейчас некоторые любители старины заказывают себе целые коллекции средневекового оружия. Дорогое, кстати, удовольствие. Не муляжи, а настоящее оружие у хороших кузнецов – с заточкой, сбалансированное… И все-таки посмотришь – и видно, что это так. Для коллекции.

Так вот, то, что я держал в руке, – это было Оружие. И на стене оно оказалось потому, что состарился его хозяин.

И все-таки, что это за оружие-то?

Что-то похожее я видел в небольшой коллекции нашего тренера по фехтованию – боевой нож непальского горца, называется «кукри». Только тот был покороче и посильнее изогнут, а это – почти меч… или, скорее, сабля. Я не удержался – несколько раз

махнул клинком, прислушиваясь, как словно бы вскипает от ударов воздух: «Ззззых… ззззых…»

Наигравшись (и покраснев при мысли об этом), я повесил клинок обратно, вставив его в ножны (кстати, выстланные изнутри какой-то шерстью, вытертой и не очень чистой). Мельком подумал, что надо будет поискать его в справочнике «Ножи мира», который стоял в книжном шкафу в нашей новой гостиной – и подошел к фотографиям.

Сейчас не принято вешать фотографии на стены. А здесь они висели, как в некоторых деревенских домах, где мне приходилось бывать. Впрочем, ничего удивительного – дед был старше, чем обитатели многих тех домов. Только вот его снимки не имели ничего общего с молодыми мужчинами и женщинами, одетыми в топорщащиеся парадные костюмы специально для того, чтобы позировать у столика или вазы с цветами…

На первом же попавшемся мне на глаза снимке я узнал деда. Ему было на вид лет тридцать, могло быть и больше – кажется, он был из тех подтянутых людей, которые мало меняются с возрастом. Одетый в офицерскую форму без погон или еще каких-то знаков различия, дед стоял на фоне крупной каменной кладки, почему-то вызвавшей у меня ассоциацию с церковью. Большие пальцы рук – за широкий ремень, на бедре – планшет, на другом – уже знакомая мне кобура «стечкина». Голова деда была непокрыта, волосы – слишком длинные для офицера – откидывал в сторону сильный ветер, гнувший высокую траву у его ног. На фотке это выглядело чудно. Внизу фотография была мелко подписана: «Около стен Крентаны». Название мне ничего не говорило, и я еще какое-то время просто рассматривал снимок, чтобы сравнить деда с собой. Мы были не очень похожи, как мне показалось, – да и с отцом у деда выходило мало общего. По тем снимкам, которые я уже видел – и где дед был старым, – это не замечалось, а тут несхожесть бросалась в глаза.

Крентана. Странное название. Где это, интересно? Я повернулся к следующей фотографии и невольно хмыкнул.

Дед и еще группа людей были сняты за полевым столом, заваленным бумагами. Дед выглядел так же, как и на первом снимке, только поверх кителя был надет мешковатый маскхалат с расхлюстанными завязками, а на ремне висели подсумки. Но окружали его какие-то хиппи, как в кино про 60-е. У здоровенного, как лось, мужика на расшитую бисером кожаную жилетку опускались роскошные косы, в них были вплетены какие-то феньки, а голые руки охватывали спирали татуировки. Другой – бородатый – носил нормальный маскхалат, зато бороду свою расчесал надвое и забросил за плечи. Третий… короче, их там было человек десять, и нормально смотрелись только дед да двое мужчин помладше его. Все это действительно выглядело бы тусовкой не могущих расстаться с детством шестидесятников, но эта банда носила самое разнообразное оружие (в том числе – хрестоматийные «калаши»). А подпись была и вовсе несуразной: «Штаб 2-й интербригады».

Слово «интербригада» вызвало у меня ассоциации с Испанией и тамошней гражданской войной, имевшей место быть где-то в конце 30-х годов прошлого века. Деду тогда еще и двадцати не было. Это во-первых. А во-вторых, я готов был поклясться, что в те времена не было ни «стечкиных», ни «калашей», ни другого оружия, которое

я узнал на снимке. Да, еще в-третьих – запечатленные персонажи и рядом с испанскими коммунистами не лежали. Интересно, мой дед что – организовывал волнения хиппи в Америке 60-х? Кроме этой версии ничего в голову не приходило…

Третий снимок – он висел повыше, точно на уровне моих глаз – был уж вовсе убойным. Деда на нем нет. Стоял мальчишка моих лет в какой-то средневековой кожанке, шаровароподобных штанах и идиотских сапогах, перетянутых ремнями. Длинные волосы обхватывала повязка с узорами. Физиономия была – как будто случилось самое важное в его жизни событие, а на плече он держал… зенитный комплекс. В них не разбираюсь – «стингер» или что там… На заднем плане дымилась и местами горела неопознаваемая куча металла, из которой торчало что-то вроде короткого крыла.

Под снимком значилось: «Яромир около подбитого вельбота».

Я вгляделся. То, что лежало за спиной счастливого мальчишки, больше всего напоминало остатки великанской ванночки. Только очень серьезной. Как бы это объяснить… Ну вот танк, например, похож на утюг. Смешной и плоский. А смеяться над этим утюгом не хочется ни хрена. Так и здесь – чувствовалось, что эта «ванночка» еще недавно была грозной боевой машиной, все такое…

Только не бывает на свете летательных аппаратов, похожих на ванночки. Просто не бывает. И я не помнил, чтобы какой-нибудь летательный аппарат назывался «вельбот» – сейчас или в прошлом.

Фотографий было множество. Все они до такой степени не соотносились с реальной жизнью, что я подумал бы – не иначе как дед на старости лет увлекся ролевыми играми. Но я совершенно точно знал, что ролевые исторические игры появились у нас лет пятнадцать назад, не больше. Да и то, что было на фотках, выглядело слишком масштабным для ролевой игры.

Слишком масштабным и слишком… слишком НАСТОЯЩИМ, вот что.

Например – снимок «После битвы у Черных Ручьев». Где, во время какой игры могло быть снято огромное поле сражения, сплошь заваленное трупами людей в полусредневековых одеждах, с оружием от мечей до все тех же «калашей»?

А может, дед на склоне лет тронулся и занимался фотомонтажом, находя в этом некое невинное удовольствие? Я всмотрелся в фотографии. Где-то мне приходилось читать, что невозможно сделать настолько искусный фотомонтаж, чтобы его нельзя было обнаружить при детальном осмотре… Но на снимках вроде все было в порядке, и я бросил поиски несоответствий, занялся осмотром других фотографий.

Вот дед в обнимку с человеком в эсэсовском мундире при всех регалиях… Оба широко улыбаются в объектив. А почему нет, в конце-то концов?! Вот все те же хиппи на марше. Огнестрельное оружие не у всех, зато у всех мечи, а у многих – щиты и арбалеты… Подписи я даже не читал – боялся увидеть что-нибудь вроде «41-й эльфийский эскадрон на переходе».

Все снимки я так и не посмотрел, потому что внезапно заинтересовался шкафом. Он выглядел, как обычный одежный, какие сейчас собирают коллекционеры, – старый, основательный, с резными украшениями на уголках. Подсознательно я ожидал, что шкаф будет заперт, но левая дверца легко распахнулась, и я увидел в самом деле одежду – офицерский китель, еще один, маскхалат старого образца… На верхней полке лежали свернутые ремни, фуражка без кокарды, пограничная панама – тоже старая, выцветшая до белизны. На полу под одеждой стояли аккуратно вычищенные сапоги, высокие ботинки с какими-то клоунскими носами (в американской армии такие называются «Микки Маус», вспомнил я), а в самом углу поблескивала пара шпор.