Воля смертных
Шрифт:
— Так что сказал датчик?
— Дал три дня тому два сигнала. Она вошла и почти сразу вышла. Больше не появлялась. Телефон отключен, на работу не заезжала, у родственников и друзей про нее ничего не слышали. Я нашла в базе адрес ее дачи, смоталась. Трава на участке нигде не примята. Выходит, туда тоже никто не приезжал. Такое ощущение, будто она забрала из дома что-то очень важное и затаилась. Или они затаились вдвоем.
— Надо было хотя бы камеру поставить!
— И что бы она дала? Мы посмотрели бы, как
— Хоть бы знали, одна или нет! Завтра съезжу понюхать…
— Давай-давай. — «Лягушонка» застегнула лифчик, натянула футболку и кивнула на дверь. Вывей сорвался с места.
Забавное ощущение, когда часть тебя самого вдруг начинает слушаться девочку со стороны больше, нежели собственного сознания. Как будто нога вдруг развернулась и потопала за большеротой молодухой, оставив тебя, культяпного, прыгать на углу.
— И никаких следов? — спросил Варнак.
— Без привратника ей бы оттуда не выбраться, — отправилась на кухню толстуха. — Значит, они вместе. Но уж больно умело прятаться научились. Не иначе, кто помогает.
— У меня здесь в пригороде есть симпатичная знакомая, Зоримира. Если привезти ей что-то из ее или его вещей, то она сможет найти их тайник, куда бы хитрецы ни прятались. Уже давно Укрону служит. В ней талант. Можно завтра съездить, поможет.
Геката звонко расхохоталась, причем сразу обеими ипостасями, на кухне и на улице.
— Глянь, ширнутая какая-то бродит, — услышал Вывей, сорвался с места. И если бы смолисто-кисло воняющий прохожий не отпрянул, громко лязгнувшие челюсти сомкнулись бы у него на шее.
— Эй, психованная! Намордник на пса надень! — возмутился его товарищ, торопливо шаря по карманам.
Волк резко повернулся к нему, готовый прыгнуть, но ощутил успокаивающий аромат богини и замер, просто оскалив пасть.
— Ты совсем забыл, с кем говоришь, челеби, — продолжала веселиться Геката на улице.
— Мне! Мне ты советуешь просить помощи у знахарок! — захлебывалась толстуха на кухне.
— А кто, по-твоему, их всему этому научил? — вторила ей «лягушонка».
— Укрон, что ли? — звякнула посуда.
— Так он, кроме росомах и тараканов, ни с кем управиться не способен!
— Пойдем отсюда. — Перестав шарить по карманам, схватил товарища за локоть второй парень. — Похоже, новая дурь по городу пошла…
Недокушенный спорить не стал. Прихлебнул из початой бутылки кваса и зашагал вслед за товарищем.
— Нет, коли симпатичная, можешь и свататься, — подманила волка Геката.
— Но только плоть для гадания нужна свежей.
— Где ты ее возьмешь?
— Выследишь?
— Не помню, тебе кофе с сахаром или без? — поинтересовалась у волка девушка, заставив недоуменно покоситься очередную встречную парочку.
— С сахаром, — ответил Варнак. — А что, одной головой ты совсем разговаривать не способна? Твое третье
— Я сейчас в Базеле. Имею приятную беседу с кардиналом Пием. И полагаю, что скоро смогу узнать все нужное без всякого колдовства, — ответила Геката и вынесла с кухни поднос с двумя большими кружками.
— Неудобно без ресторана за стеной, правда? На ужин у нас пицца. Уж извини.
— Ты выслеживаешь в Базеле историчку, которая три дня назад заходила в свою московскую квартиру?!
— Сбегай за палочкой!
— Тьфу ты! — Еремей отпил кофе, в то время как его лохматая часть восторженно помчалась за обломком ветки. — А слабо говорить что-то именно там, где это и происходит?
— Какая тебе разница? Ты же челеби! Ладно бы, кардинал чего не понял…
— Это который в Базеле? — Варнак отпил еще. Ему было обидно, что слушать он волчьими ушами может, а отвечать звериной головой — нет. И потому вечно оказывался рядом с богиней слегка неполноценным. — Так чем он оттуда способен нам помочь?
— Он иезуит.
— Спасибо за кофе, — кивнул Еремей. — И за бузину у дядьки в Киеве.
— Дурной ты, — усевшись возле пруда на скамейку, раскинула руки Геката. — Совершенно ничем не интересуешься.
Волк, усевшись рядом, положил голову ей на колени и насторожил уши.
— Орден иезуитов и последователи Экклезиаста издавна смотрят друг на друга косо. Монахов Девяти Заповедей иезуиты считают чуть ли не сектантами, а орден Экклезиаста постоянно обвиняет иезуитов в сокрытии научной истины в угоду Папскому престолу и укоренившимся мифам. Иногда они сотрудничают и делятся найденными тайнами, иногда враждуют — да так, что полиция из омутов тела бездыханные извлекает. Все они, как принято у смертных, уверены в своей правоте. Но наука иезуитов — это Коперник и Дарвин, это Тейяр и Декарт, это теория эволюции и теория относительности и сам знаменитый Большой взрыв, точка сингулярности, придуманная лично аббатом Жоржем Леметром, главой папской Академии наук. А орден Девяти Заповедей — это Мендель и Ньютон, это лорд Кельвин и великий Фред Хойл, это пансермия, теория стационарной вселенной и расширения Земли. Они вечно на ножах, и нет лучшего способа прознать о планах одних, как поинтересоваться этим у других. Выдадут все, что только известно, и даже «спасибо» за это не попросят.
— Девушка, вы хорошо себя чувствуете? — остановился рядом мужчина средних лет в спортивной одежде, что бегал по дорожкам, высоко вскидывая колени.
— Я просто наслаждаюсь. — Геката погладила Вывея по голове, и тот ревниво стрельнул глазом на пахнущего «Дюраселем» и крахмалом незнакомца. — Но от визитки не откажусь.
— А-а-а, — растерялся незнакомец. — А если просто телефон записать?
— Тогда не повезло, беги дальше, — хмыкнула богиня.