Воля судьбы
Шрифт:
— Слава Богу, все благополучно пока! — успокоительно произнес Орлов.
Бибиков на полных рысях подъехал прямо к дверце кареты. Екатерина глянула на него своими прекрасными, строгими глазами, в которых виднелся вопрос — друг ли явился к ней теперь или враг?
— Приехал доложить вашему величеству, — проговорил молодцевато, но все же с трудом переводя дыхание от быстрой езды, Бибиков, — что вслед за мною навстречу вам едет другой экипаж, со свежими лошадьми.
Артемий перекрестился.
Почти
Екатерина пересела в новый экипаж, и бодрые, свежие лошади быстро помчали ее в столицу.
В Петербурге она направилась прямо к казармам Измайловского полка.
Барабанщик пробил тревогу. Выбежали солдаты к своей государыне, и их радостному восторгу не было выражений, не было предела — они целовали руки, ноги императрицы и ее платье.
Двое из них вели уже под руки священника для присяги. И Измайловский полк первый присягнул императрице Екатерине II.
Потом в предшествии священника в полном облачении с крестом Екатерина отправилась в Семеновский полк. Он вышел навстречу с криками "ура"!
Сопровождаемая измайловцами и семеновцами государыня отправилась в Казанский собор. Здесь ждал ее архиепископ Дмитрий. Тотчас же начался молебен, на ектиниях которого провозглашали самодержавную императрицу Екатерину Алексеевну и наследника Павла Петровича.
Между тем явились преображенцы и конная гвардия.
— Виноваты, что позже пришли, — кричали они, — не пускали нас!
А в новоотстроенном Зимнем дворце собрались уже синод и сенат. Действительно в_с_е у_ж_е б_ы_л_о г_о_т_о_в_о к провозглашению самодержавия Екатерины!
В Зимнем дворце, куда направилась она из собора, были составлены манифест и присяга. Войска окружили дворец, и семеновцы заняли караулы.
Канцлер Воронцов явился, было, с упреком к Екатерине — зачем она оставила Петергоф, но его повели в церковь для присяги.
Потом приехали из Петергофа Трубецкой и Шувалов. Они хотели увериться в расположении войск, и, если нужно, начать расправу, но и их повели присягать без дальних разговоров.
Вечером Екатерина, во главе гвардии, сама выступила к Петергофу. Она ехала с Дашковой, верхом, в Преображенском мундире старого образца и с дубовыми ветвями на шляпе.
Ночью во время пути повстречался гонец из Ораниенбаума. Петр III, окруженный полутора тысячью голштинцев в своем Ораниенбауме, прислал отречение от престола, который передавал Екатерине.
Артемий, хотя не имел службы собственно в строю, но участвовал в этом походе.
В числе прочих офицеров он увидел тут и Карла Эйзенбаха, который ехал, окруженный молодыми сослуживцами, не бывшими заблаговременно в заговоре и примкнувшими к нему по внезапному влечению, которым
Артемий, слышавший это издали, видел, что никаких подробностей молодой Эйзенбах не знает и говорит, видимо, по догадкам, но вместе с тем имена участников он называл совершенно верно.
Артемий не мог понять, откуда Карл мог получить эти сведения. Он не мог понять, потому что не знал, что список, перехваченный Торичиоли, попал к Эйзенбаху, и что произошло потом.
Придя случайно к Торичиоли и увидев на его столе пакет на свое имя, Карл распечатал, увидел, в чем дело, и, захватив бумаги, бросился домой. Однако сведения были для него слишком ценны, чтобы делиться ими с кем-нибудь. Он решил лично отправиться к государю, доступ к которому можно было найти через кого-нибудь из голштинцев.
Ехать сейчас было поздно, и Эйзенбах положил подождать до утра. Но, чтобы кто-нибудь раньше его не сделал предупреждения, он написал безымянный донос к коменданту и отрезал фестоном угол у своей бумаги с тем, чтобы, когда дело вскроется, прийти с отрезанным углом и доказать таким образом, что и эти сведения даны им.
Однако на другое утро оказалось уже поздно. Екатерина была провозглашена императрицей, и Карл, видя, что партия Петра III слишком малочисленна и дело его окончательно проиграно, один из первых закричал у Казанского собора "ура!" самодержавной императрице Екатерине.
Он, разумеется, принял тоже участие в петергофском походе и здесь извлекал из имевшися у него сведений всю ту пользу, которую мог извлечь, то есть делал вид, что был одним из деятельных пособником государыни, в доказательство чего может назвать всех своих остальных товарищей по именам. Он делал собственную карьеру и касался политики лишь настолько, насколько могла она касаться его.
XIX
РОЗЫ
Утром двадцать девятого июня Екатерина, получив отречение Петра III, вернулась в Петербург уже неоспоримой распорядительницей судеб обширной России.
Артемий, не спавший две ночи подряд, едва добрался до дома после похода, упал на постел и заснул крепким, непробудным сном.
Теперь он мог спать спокойно. Задуманное ими «действо» совершилось — Россия была спасена от добровольного иностранного ига.
Целый день проспал Артемий не просыпаясь, но вечером его разбудили страшный шум и гам на улице.
"Что это? — вскочив и ничего не понимая, подумал Артемий. — Уж не пожар ли?"
Он прислушался, не слыхать ли набата, но колокола нигде не было слышно. А на улице гудел неумолчный гам, и стон стоял от криков и возгласов.