Воображала

Тулина Светлана

*

смена кадра

*

Издалека — сине-жёлтая фигурка на балконе, голубая молния в руках. Изображение замирает, выцветая до чёрно-белого, тускнеет. Голос Воображалы, раздражённый и насмешливый:

— «Девочка-Молния»! Слушай, я не пойму — они действительно идиоты или всё-таки притворяются?

Рука Воображалы сминает газетную страницу с фотографией. Камера отступает, давая панораму рабочего кабинета. Тёмная официальная мебель, огромный письменный стол, бордовые шторы на окнах (за окнами — день). Врач (в обычном

своём полуспортивном костюме) сидит на краешке стола. Стол пуст, если не считать чёрного телефона и серых мокасин Воображалы.

Воображала полулежит поперёк кресла, забросив ноги на крышку стола и катая из скомканной газеты шарик. Одета она по-прежнему в облегающее трико, только поверх натянут грязно-оранжевый свитер да лосины словно бы поблекли и выцвели до светло-голубого.

— Какого чёрта им потребовалось делать из меня гибрид Деда Мороза с Суперменом? Неужели самих не тошнит? — в голосе Воображалы нет злости, только удивление.

Врач фыркает, пожимает плечами:

— А не фиг было на стадионах выступать! Да ещё не где-нибудь…

— Так ведь они сами пригласили.

— Конечно-конечно, а ты сразу и побежала! Как же ж — Моськва! Говорил же — не высовывайся. Открыла бы кабинетик, сенсорила бы себе потихоньку. А теперь времени не остаётся ни на что, кроме этой фигни…

— Зачем ты так? — Воображала морщится. — Они же действительно стали немного счастливее. Дарить радость — не фигня!

— Фигня-фигней. Просто очень большая фигня.

— Костюмчик дурацкий…

— Да ладно!.. Классический вполне, к тому же тебе идёт.

— Ха! Ну разве что. Всё равно дурацкий, — Воображала потягивается, меняя позу. Бросает бумажный шарик. Он падает на середину стола, катится, замирает, наткнувшись на чёрный бок телефонного аппарата.

Врач следит за его движением. Спрашивает:

— Ты все ещё хочешь ему позвонить?

Воображала смотрит на Врача, глаза сужены. Врач смотрит на скатанный из бумаги шарик — его хорошо видно на фоне тёмной столешницы. Воображала снова начинает улыбаться (крупным планом лицо). Глаза очень светлые и почти зеркальные. Они отражают, но не дают заглянуть.

— Зачем? — спрашивает Воображала, продолжая улыбаться.

Звонит телефон. Резкая пронзительная трель.

*

Смена кадра

*

Секундная пауза — и трель повторяется. Чёрный телефонный аппарат крупным планом. В кадре появляется крупная мужская рука, снимает трубку. Хриплый мужской голос:

— Дежурный по отделению старший лейтенант Симоненков… Да, я, с кем имею… Да, в курсе, но пока… а… ясно. Нет, не обязательно, спасибо, что позвонили… Да, конечно, следует официально оформить… В любое удобное вам… Да, вам тоже.

Камера разворачивается, показывая дежурную часть. Сидящий за столом аквариума старлей кладёт трубку.

— Что-нибудь дельное? — спрашивавет полный мужчина с подтяжками поверх голубой форменной рубашки, косясь на телефон.

Он похож на толстого ленивого кота, заподозрившего наличие под стенкой мыши, но пока ещё не уверенного, что это именно мышь. Он сидит на краю стола и обмахивается газетой. Это тот же номер, что и скатанный Воображалой.

Старлей вяло отмахивается:

— А, чушь. Конти звонил.

— Что мы ему — метеоры? Три дня прошло!

— Да нет, в том-то и дело… Михалыч, ты его оформлял?

— Ну, я…

— Радуйся — одним висяком меньше. Отзывает он свою заяву. Не было никакого похищения, отзвонилась его потеряшка.

Михалыч смотрит скептически:

— Ты уверен?

— Тебе что — больше всех надо? Отзывает — и слава богу! У тебя вон и без того с писаниной завал, шеф уже предупреждал…

— Так уверен или нет?

— Н-ну… Главное, что он сам уверен. — Старлей отводит взгляд. Отпихивает телефон. Закуривает. Михалыч смотрит на него молча.

— Это больше не наше дело, — говорит старлей наконец.

На лице Михалыча — сложная гамма чувств. Откормленный амбарный кот упустил мышь — угрызения совести борются с облегчением, природная лень — с чувством профессионального долга.

*

смена кадра

*

Крупным планом — фотография на смятом, а после разглаженном газетном листе. Разъярённый голос Воображалы:

— Всякому терпению бывает предел!..

Камера быстро отодвигается, показывая кабинет Воображалы. Сама Воображала, кипя от бешенства, стоит у стола, сжимая в охапке кучу журналов:

— Я простила им идиотский костюмчик! Я стерпела Леди Вольт — ладно, пусть! Я стерпела Метательницу Грома! Электрогерлу и Укротительницу Молний! Но это… Это уже чересчур! — она швыряет журналы на стол, — Электра!.. Черт возьми!.. Назвать меня — МЕНЯ!!! — этой древнегреческой психопаткой!!! — она бросает на груду бумаг яростный взгляд, те вспыхивают ярким бездымным пламенем, сгорая почти моментально. Воображала смотрит прямо в камеру. Говорит неожиданно спокойно:

— С этим пора кончать…

— Разрядилась? — спрашивает Врач осторожно-насмешливо, — А то под столом есть корзинка.

Воображала фыркает, рукой смахивает со стола пепел, брезгливо отряхивает испачканные пальцы. С размаху прыгает в кресло, забрасывает ноги на подлокотник, крутится, оттолкнувшись от стола носком мокасина. Сообщает гордо:

— Вчера я добила вээмэшную кафедру. Весь список! А они даже не поняли, что в их базе кто-то ковырялся! И, заметь, — ни одной леталки… Кстати, с тебя мороженка — я всё-таки поняла, как можно убрать ту хромосому у даунов… А знаешь, кто заявился сегодня с утра, пока ты благополучно дрых? Коллеги твои бывшие. Ну эти, из Академии. Знаешь, зачем? Просили меня уехать. Даже протекцию предлагали. Вплоть до вызова в Москву или Стокгольм. Не понимаю только — почему именно в Стокгольм?.. Даже денег предлагали… Дурачки!..