Вооруженное восстание животных
Шрифт:
«Да нет, Селигер».
«Ладно, у нас тут два фонарика… Ну и ну, Байкал, тут на потолке какие-то твари сидят».
«Какие еще твари, Селигер?»
«Ну, словно насекомые, жужелицы, мокрицы. Только очень большие. Ой, мать твою. Они чем-то вонючим брызгаются! Вот черт, прыгают на нас!»
Я услышал грохот автоматных очередей, мат, вопли. Потом наступило молчание… Нет, не молчание. Я слышал шуршание, шипение, какое-то чмоканье на одном конце канала, и взывания Байкала к Селигеру на другом конце.
«Селигер,
И вдруг снова гулко загавкали автоматы. А по радио ответил другой голос, задыхающийся, звенящий.
«Байкал, это сержант Николаев. Мы потеряли пятерых».
«Как это потеряли, сержант?»
«Эти твари убили Никифорова, Салимова, Лапицкого и младшего лейтенанта Савченко».
«Чем убили, чем!?»
«Не знаю, чем. Челюстями, хоботками какими-то, слюнями. Когда мы подоспели, эти твари уже трупы распотрошили. От их панцирей пули отскакивают. Если даже пробивают, брызгает зеленая жидкость и все».
«Где эти твари сейчас, Николаев? Вы поймали хоть одну из них?»
«Они все скрылись, Байкал. Побрызгали какой-то дрянью, из-за которой глаза слезятся, и утекли в щели на потолке… Или нет. Они возвращаются, конец связи!..».
Больше я ничего не услышал, как ни напрягал тюнер.
Я перестал гонять настройщик, когда раздалось резкое щелканье — под этим самым столом. У меня внутри все подпрыгнуло и оказалось не там где надо, печенка на месте сердца и так далее.
А потом, страшно мучаясь из-за своей неловкой позы, из-за медлительности движений, я вытащил револьвер и наклонился.
Под столом была моя мышеловка, схватившая мышку своими стальными челюстями…
Может, конечно, я на самом деле под столом ее установил. Так ведь бывает: то, что было не с тобой помнишь, а с тобой — забываешь… Только эта мышка выглядела, мягко говоря, несвежей… да она сдохла минимум неделю назад…
Тварь в эту ночь я так и не поймал. Если точнее, остаток смены я просидел, забившись в свою будку. Единственное, что предпринял разумное, это переписал на дискетку все, услышанное мной по компьютерному приемнику.
На следующий день в вечерних новостях было про гибель девятерых омоновцев при невыясненных обстоятельствах.
Я эти обстоятельства хотел было прояснить, собрался записи свои размножить и послать в пару-тройку газет. Но не судьба.
Дискету-то меня сперли — наверное из кармана пиджака, когда я еще домой возвращался после дежурства… Я ж ехал как обычно — на электричке, на метро.
Из этого факта я вывел мораль, что кое-кто заинтересован в беспрепятственном развитии червяг. И кое-кто хорошо приглядывает за мной.
5
А когда я с работы вернулся, со мной в квартиру как будто прошмыгнула тень. Причем не моя. Конечно, это все нормально для застрессованного невротика, то есть для меня. Последнее время
Я все-таки отнесся к этой тени серьезно, в смысле вытащил револьвер и проверил все уголки и щелки в своем жилье. Однако, ничего подозрительного.
Тогда я достал очередной замороженный «суповой набор» из холодильника, швырнул в кастрюлю с кипятком, подождал три минуты, пока он станет едой. Подсел с ней к своему верному «Секстиуму» и направился незарастающей тропой к «доктору Хантеру» среди изумрудных игровых джунглей. Не стал состязаться в on-line с тевтонами, янки и самураями, а выбрал генеральский тип зверобойства — когда бьешь с кресла, никто не мешает, а животные расслабленные. Пример Гиреева заразителен оказался.
А, кстати, почему неуловимые червяги не трогают ничего в гиреевской фирме?
Почему-почему? Потому что там система безопасности не чета нашей.
А вообще, заметьте, любое нашествие всегда кому-то на руку, поэтому оно так спокойно развивается и нарастает. Когда же становится ясно, что оно никому не нужно, кроме каких-то исключительных параноиков, то уже поздно. Тогда добровольцы вперед и все на врага.
Мыслю я вроде культурно, но чувствую с некоего момента напряг в спинном хребте. Как будто кто-то пялится сзади и желает мне дурного. А потом и шебуршение обозначилось. Пока саунд-бластеры моего компьютера ухают и воют, я этот сомнительный звук различаю, только уберу громкость — тихо, как на виселице.
Я даже подумал — может, я кого-то завел, купил там котенка или там черепашку, а потом полная амнезия, забыл про такое дело.
Лежит какой-нибудь бедолага под диваном, обои доедает.
Да нет же, если кто и котенок, так это я сам. Файнберг тоже, наверное, себя уговаривал по схожей схеме, а надо было на голову шлем попрочнее надеть и забрало опустить.
Впрочем, и это бы вряд ли помогло; ты чугунок нахлобучишь, а червяга-снайпер тебе засадит в мошонку и тоже мало не покажется.
Я выключил игру. Более того, захотел вообще покинуть свою квартиру и прописаться в песочнице перед домом, оставив жилплощадь невидимке.
Я снова каждый кубический сантиметр своей квартиры обшарил, устроил тотальный шмон. Но что-то к концу его мне поплохело. Голова стала весить на два пуда больше, и мысли еле уже шевелились. Мыслительный аппарат забуксовал, как автомобиль в сельской грязи.
Вдобавок в носу кран сопливый открылся, слизь кровавая течет. По ушам будто ладонями врезали, из-за озноба челюсть прыгает. Весь сделался я горячий, как казанок в печи. Как это называется? Иначе, чем грипп, инфлуэнца, лихорадка, не назовешь.