Вопреки его правилам
Шрифт:
– Ну конечно. Столько лет бороться за цивилизованный туризм, чтобы потом мотаться дикарём туда, где его нет.
– Он там есть, – процедил Макаров, снисходительно вздохнув.
Мы с Масленниковым переглянулись. Он еле заметно качнул головой: «Не продолжай».
– Можете считать меня идиотом-патриотом, – Демид хмыкнул, глядя в опустевший бокал, и перед нами из ниоткуда материализовался официант, бесшумно разливший остатки из заказанной бутылки вина.
– Я думаю, наличие или отсутствие патриотических чувств никак не связаны с уровнем интеллекта, –
Воздух над нашим столиком постепенно электризовался. В какой-то момент я всё-таки вспомнила, для чего мы тут собрались, и заговорила на другие темы, лишь бы сгладить этот странный конфликт в чете Макаровых. Но, увы. Они будто существовали в разных измерениях и имели противоположные мнения вообще по всем вопросам.
Признав своё дипломатическое поражение, я умоляюще посмотрела на Владимира, который красноречиво повёл бровью и под конец ужина таки перешёл к делу. Вот только Элла вдруг нарочито по-актёрски зевнула и попрощалась с нами:
– Прошу меня извинить. День был длинным и безумно активным, валюсь с ног. Приятно было познакомиться, – не дожидаясь реакции мужа, она встала из-за стола и как-то чересчур шустро для жутко уставшего человека понеслась вон из ресторана.
– Укаталась, бедняжка, – процедил Демид и подозвал официанта, чтобы заказать ещё вина.
Владимир перешёл на коньяк. А я, тоже имея за плечами длинный напряжённый день, попросила чашку кофе.
Мужчины заговорили о делах. Что-то о брокерских сделках, страховании рисков, видах инвестиций… Я настолько посредственно разбиралась в теме, что даже не пыталась внимательно прислушиваться. Голова мягко гудела от выпитого вина и усталости. Все свои силы я потратила на попытку завязать дружеский диалог с этой странной парочкой ради того, чтобы мой босс во что-то выгодно вложился. «Господи, зачем я вообще здесь понадобилась? Они могли бы решить все свои дела наедине и не устраивать этот цирк…»
Заметив, что разговор стих, я вынырнула из своих размышлений и с удивлением обнаружила, что Масленникова за столом не было, а Макаров откровенно пялился на меня с плотоядной ухмылкой:
– Привет.
– А где Владимир?
– Лесь, ты с открытыми глазами спишь?
– Я… Я задумалась.
Демид вскинул брови и указал пальцем на мой телефон:
– Ответишь?
Увидев на дисплее имя босса, я схватила айфон:
– Да?
– Ты там уснула что ли? – буркнул Масленников.
– Простите, звук отключен, не сразу заметила…
– Никитка разнылся. Я вернусь через пять минут, а ты придёшь в номер и успокоишь его. Займи пока Макарова болтовнёй.
– Хорошо…
Демид кашлянул, привлекая к себе внимание:
– Десерт будешь?
– Я не ем сладкое.
– А. Точно. Ты говорила.
«Займи там Макарова…» – легко сказать!
– В каком ты номере?
Я зависла от неожиданности.
– Олесь, в каком ты номере? – понизив голос, повторил Демид.
– Ты издеваешься? – утренняя
– Я хочу поговорить с тобой. Без лишних глаз и ушей.
– Нам не о чем говорить.
– Не упрямься.
Его взгляд стал гипнотизирующим. Подчиняющим. Как тогда, в июне. Мне хотелось сбежать. В прямом смысле слова. Вскочить с кресла и унестись подальше от этого мудака. Даже если все это заметят. Но тело мне уже не подчинялось. Низ живота пылал, а дыхание вопреки моей воле участилось.
Дерьмовее всего было то, что он снова всё видел и понимал. И улыбался. Его это забавляло. Как же иначе? Два вопроса – и лохушка Олеся, только утром практически пославшая его в далёкие дали, уже почти и не против…
– Я прошу прощения за заминку, – мы оба резко вздрогнули от гулкого голоса Владимира. – Леся, можешь идти.
Серые глаза впились в меня. И в них совершенно неприкрыто светилась похоть. И вера в то, что когда он вернётся к себе из ресторана, сумеет удержать меня в номере. Ещё один. Они сговорились, точно!
– Всего хорошего. Приятно было познакомиться, – пролепетала я Макарову и резво вскочила с места.
– И мне приятно… – протянул он хрипло.
«Вашу мать!» – я старалась идти спокойно, а внутри сердце от страха разламывало рёбра. Голова шла кругом от выпитого вина, а пальцы рук судорожно сжимали ткань платья на уровне бёдер.
Пока лифт нёс меня вниз, пришло короткое сообщение: «Я ведь всё равно узнаю». Самоуверенный мудак! Пусть только попробует вломиться ко мне.
Переодевшись в чёрные джинсы и серый джемпер из тонкой шерсти с треугольным вырезом, я шмыгнула в номер Масленникова и заглянула в детскую.
Людмила Петровна поглаживала уснувшего Никиту по буйным светлым волосам, таким же как у его отца.
– Олеся, всё в порядке. Я сводила его в туалет, дала воды, и он успокоился, – прошептала сиделка.
Я кивнула и на цыпочках подошла к кровати. Какой же он всё-таки милый малыш… Опустившись на колени, я поцеловала его в маленький гладкий лобик. Никита сонно обнял меня и что-то неразборчиво пробормотал. Подождав две-три минуты, я аккуратно высвободилась, пожелала спокойной ночи и вышла в холл. Обессиленно упёрлась спиной в дверь и медленно выдохнула.
Итак, что мы имеем? С одной стороны – подбивающий колья Масленников со своими намёками. С другой – спохватившийся через полгода Макаров с угрозой найти мой номер… «Дурдом!»
Отчаявшись найти выход из этой западни, я посмотрела на часы и спустилась на первый этаж отеля, где работал круглосуточный бар. В расстроенных чувствах заказала бокал вина и присела за самый дальний столик лицом к окну, из которого открывался вид на мостик через реку.
«Написать что ли Ленке? Она сейчас снова начнёт читать свои псалмы про выгодное замужество… Просто пережду тут. Пускай эти двое встретятся у моего номера и врежут друг другу. Отлично. За это и выпьем!» – хохотнув, я сделала глоток и вздрогнула.