Вопреки его правилам

Райц Эмма

Сиделка оказалась приятнейшей пятидесятилетней женщиной, которая сразу же расположила к себе Никиту. Я разместила его в комнате заказанного для них с отцом «люкса» и уже хотела было уйти в свой номер, но на пути снова возник неприятно удивлённый Владимир:

– А ты куда?

– Э… К себе. Переоденусь к ужину.

– В смысле? А ты разве не с нами в номере?

– Нееет…

– Почему?

Тут уже я непонимающе уставилась на босса:

– Я заказала три номера: один трёхкомнатный «люкс»

для вас с Никитой и два одноместных «стандарта» для себя и Людмилы Петровны. А что не так?

– А я что, не говорил?

– Что не говорил? – где-то в районе желудка я почувствовала плавно накатывающую истерику от усталости и напряжения.

– Про пятикомнатный «люкс», – процедил Масленников. Его русые брови сошлись над переносицей, а серые глаза потемнели, как грозовые тучи.

– Не говорили, – промямлила я.

– Говорил.

– Я бы запомнила…

– Спустись вниз и уточни, можно ли сделать обмен.

– Но мне кажется…

– Спустись и сделай, что я сказал.

Я побеждённо кивнула:

– Хорошо…

На моё счастье отель в разгар сезона был заполнен под завязку. И пятикомнатный номер нам могли выдать только через четыре дня. Я уже с опаской позвонила Владимиру и объяснила ситуацию, на что он коротко ответил:

– Бронируй замену, – и отключился.

Я поблагодарила небеса за эту временную передышку и поднялась в номер, чтобы привести себя в порядок. От Масленникова пришло короткое сообщение: «Ужин в семь. Потом пойдём за платьем».

Я со стоном рухнула на кровать, но посмотрела на часы и начала резво собираться.

После ужина Никита в компании Людмилы Петровны уселся смотреть мультфильмы, а мы с Владимиром вышли на людную улицу. Он беспардонно убрал руки в карманы своего тёмно-серого шерстяного полупальто и шёл молча, широко шагая по вымощенному тротуару. Я старалась не отставать, но даже невысокие устойчивые каблуки не справлялись с таким темпом без риска поскользнуться.

– Владимир Иванович… – не выдержав, я умоляюще окликнула его.

– Владимир, – отрезал он в ответ и немного сбавил скорость. – Я уверен, что говорил тебе про пятикомнатный номер.

– Я не буду с вами спорить. Может быть, и говорили. Но я всё же в первую очередь гувернантка. И дополнительные обязанности личного помощника мне, мягко говоря, в новинку.

Масленников коротко посмотрел на меня, но больше ничего не сказал. Мы вошли в ярко освещённый торговый центр, где каждая вывеска знаменовала собой частичку мира роскоши и богатства: люксовые бренды одежды, часов, драгоценностей… Я шла за боссом и слегка щурилась от нестерпимого блеска.

– Сюда, – он кивнул направо и так резво вошёл в бутик, что я даже не успела прочесть название.

Когда-то давно я любила фильм «Красотка», но теперь, оказавшись на месте главной

героини, чувствовала себя отвратно, словно какой-то безымянной куклой, для которой хозяин искал милое платьишко. Жестом притормозив консультантов, ринувшихся нам помочь, Владимир прошёлся вдоль вешалок, поглядывая то на меня, то на платья. Я была уверена, что в тот момент мои щёки были похожи на свекольный салат, настолько это было… унизительно?

Кто он, блин, такой?! Думает, что купил себе игрушку?!! Увы. Он – мой босс… И буквально спонсор лечения мамы. Я сжала челюсти и выдавила из себя заинтересованную улыбку.

– Вот эти четыре. Примерь каждое, – он указал на вечерние платья, и девушка в строгой чёрной униформе поспешно сняла их и отнесла в примерочную.

После ещё более унизительной демонстрации платьев я почувствовала накатывающую волнами головную боль и очень надеялась, что хотя бы один вариант устроит моего босса.

– Мне понравилось бежевое.

– Как скажете, – я сняла с крючка плечики с шёлковым платьем, которое, если честно, было скорее цвета какао, но спорить об оттенках не стала.

– Подозреваю, что и туфель у тебя с собой нет.

– К сожалению.

Я бросила быстрый взгляд на кассовый аппарат и отвернулась, ужаснувшись цене платья. «Да и ладно. Сам виноват. Мог бы заранее предупредить…»

Повторная экзекуция в обувном бутике заняла чуть меньше времени и чуть больше денег, и когда мы вернулись на морозную улицу, я с наслаждением вдохнула холодный воздух…

– Всё нормально? – наконец-то наблюдательный Масленников заметил моё состояние.

– Если честно, ужасно болит голова, – за этот длинный день я так утомилась, что ни врать, ни лукавить сил не осталось.

Босс забрал пакеты из моих рук, с угрожающим видом подставил свой локоть, и я покорно ухватилась за него, словно за спасательный круг. Мы притормозили у одного из множества по-новогоднему украшенных вагончиков, и Масленников взял себе кофе, а мне глинтвейн:

– Голова может болеть от перепада высот.

Я принюхалась к стакану и поморщилась. Обычно приятный винно-цитрусовый аромат с тонкими нотками специй вызывал улыбку, но не сегодня. Жалобно глянув на Владимира, я тихо спросила:

– Можно я возьму кофе?

Он безразлично пожал плечами и поменялся со мной напитками. Крепкий американо без сахара ударил по моим нервным окончаниям и помог немного собраться.

– Иди к себе и ложись спать. Завтра ты нужна мне в полной боевой готовности. Болеть не разрешаю.

– Я постараюсь…

Мне хватило трёх минут: раздевшись, я успела прижаться щекой к подушке и почти сразу же отключилась. Помню, что мне снилась какая-то муть: я то с кем-то целовалась, то зло кричала, то падала в пропасть…