Вопреки обыкновению
Шрифт:
– Если вы так не болтливы, вам можно довериться?
Сердце Мирры так сильно заколотилось под ребра, что стало тяжело дышать. Она ожидала, что Перец откроет свое настоящее имя, поэтому засомневалась, прежде чем кивнуть. В конце концов, точное знание того, что перед ней будущий король может постепенно спровоцировать конец их общения.
– Я... Мне...
– дракон, казалось, так же сомневался, поэтому все слова ускользали от него, не нанизывались на нить фраз, разлетаясь в бессмыслии.
– Возможно...
– Что?
– девушка подтолкнула его мысленно.
–
– его голос вновь поднял вверх стайку камянок.
– Мы проводили бы вместе гораздо больше времени!
Душа Мирры покрылась тонкой корочкой льда. Теперь уже не спасал даже нагретый камень. Не открывая своего имени, Перец намекал, что существуют обстоятельства умаляющие его личные желания.Конечно, если король болен, его сыну, может статься, в любой момент придется занять трон, тут уже будет не до полетов с полузнакомой соплеменницей.
– Я понимаю, - драконица постаралась не выдать своих чувств ни голосом, ни словами.
– Скоро придут холода. Я не смогу разгонять тучи, они нависнут слишком низко, чтобы можно было летать.
– Причина не в этом.
Он был очень близок от того, чтобы открыться. Однако этому помешала уже сама девушка.
– Молчите. Позвольте мне думать, что дело только в отвратительной погоде, и когда сменится сезон, наша дружба возобновится. Мы ведь друзья, Перец?
Дракон склонил голову в подобии поклона:
– Да, моя милая Соль, - и это было единым ответом и на вопрос, и на предложение.
Они еще немного побеседовали о том, о сем, вскользь о затянувшейся немощи короля. Мирра пересказала рыночные сплетни, преследуя цель предупредить своего знакомца о происках лорда Горидея. Перец довольно спокойно отнесся к этому, никак не выказав своего отношения. Но между делом упомянул, что вельможа собирается в скором времени отправиться с визитом в другое королевство и некоторое время будет отсутствовать. У драконицы чуть отлегло от сердца.
– Порою путешествия людей могут занимать сезон, или даже больше. У них же нет крыльев.
– У них есть ветряки, - усмехнулся Перец.
– Что это?
– Устройства, установленные в каждом дворце, а то и не только там. Они способны за считанные мгновения переместить путешественника в желаемую точку Империи. Говорят, их изобрел брат ЛафертаЧетвертого - Омциус, чтобы иметь возможность отслеживать путь своего странствующего короля, и вернуть его домой в случае опасности.
Мирра удивилась. Интересно, а ее отец когда-нибудь перемещался на ветряке, или обошел все королевства на своих ногах, чтобы ненароком не упустить след, оставленный сбежавшей невестой.
– Ваш отец, - в тон ее мыслям проговорил дракон, - должно быть пользовался услугами компании ветряных перевозок?
Девушка быстро глянула на него. Неужели ее мысли так явны для тех, кто ее окружает. Или это просто персональная особенность Жюля и Людвика?
– Я спрошу у него.
– Увы, ответ я узнаю не скоро.
Мирра опять поскучнела. Теперь, точно зная, что встречи с Перцем можно будет не ждать, полеты теряли
Девушка, почувствовав, что опять замерзает, расправила крылья и взлетела вверх. Ее взлет отличался от нелепых кувырканий камянок, как собственные развалины от виднеющегося вдалеке дворца. Она, будучи намного больше птиц, воспарила легко и грациозно, подчинив себе все воздушные потоки, и возносясь, как покинувшая тело душа.
– Не провожайте меня, Перец!
– крикнула драконица, дав круг над оставшимся на своем месте крылатым.
– Простимся так, словно завтра нас еще ждет встреча!
Он кивнул. И Мирра чувствовала на себе его взгляд до тех пор, пока не отлетела достаточно далеко. Тогда она смогла дать печали вырваться из своего сердца. Драконы не плачут, они управляют стихиями. Они вырывают клок из сердца и приклеивают его к небу. Потом рвут еще и еще. Пока боль не становится черной тяжелой тучей. Потом крылатые помещают в центр ее фитиль разбитой надежды и ныряют над ним, чтобы запалить, чтобы бахнуло во всю мощь, чтобы все слезы пролились на землю, чтобы никто не понял, что это плачет маленькая потерянная драконица, а не сама Жизнеродящая. Мирра носилась между тучами, будто темная молния, собирала их, сгоняла, как глупых крутолобов сгоняют пастухи перед стрижкой и забоем. Она не думала, что в этот самый момент может быть ее отец смотрит с тревогой на небо и ждет появления дочери. Не представляла, что какие-то путники могут попасть под проливной ледяной ливень. Не заботилась о жителях внизу, которые сейчас, возможно, успокаивают испуганных детей и животных. Ее не волновали чужие мысли и чувства, проносящиеся мимо сознания, как падающие звезды: красиво, но рукой не схватишь. Мирре впервые хотелось отхватить от своей памяти огромный кусок и оставить его лежать тут, под небесными сводами, чтобы не беспокоил, и не мешал жить дальше. В конце концов, у девушки есть о ком думать и беспокоиться!
Драконица прижала к себе крылья и спланировала вниз, почти вертикально, штопором, чувствуя свист в ушах и сопротивление воздуха. Земля, пропитанная ее тоской, неотвратимо приближалась. Еще мгновение, и сердце девушки будет биться одной сущностью. В ее теле останется только человек. Ей не захочется подняться в небо и встретить Перца. Но зато будет понятен и близок отец. Станет наравне Жюль.
Отчаянный свист вонзился в барабанные перепонки. Прямо перед носом Мирры пронесся белый перьевой комок, заставив развернуть крылья и выровняться параллельно земле.
– Идиотка, да?
– верещала, в ярости разинув клюв, небольшая размером сова, кружащаяся теперь рядом с ней.
– Ты же меня чуть не прибила! Я попала в поток и могла погибнуть! В расцвете сил!
– Извини, - пробормотала, приходя в себя драконица.
– Я тебя просто не заметила.
– Конечно, - злилась птица, - как же можно разглядеть такую мелочь. Куда мне до твоих габаритов, толстаяволуша!
Толстой, а уже тем более волушей, Мирру еще никто не называл. Сова, едва появившись в поле зрения, уже порядком раздражала девушку.