Вопреки себе
Шрифт:
– Президенту? – изумился Быков. – Но что изменит клятва. Это просто слова…
– Не просто, - перебил его архан. – Я принадлежу другому миру, и на меня распространяются его законы. Можете спросить Олега, насколько действенны приносимые мне клятвы. Если бы я не освободил его от данной мне в первый день нашего знакомства клятвы на крови, то вы с ним даже поговорить обо мне не смогли бы.
– Да, - пожевал губами Быков. – Я помню его странную скованность в разговоре.
– Это действует в обе стороны. Вассальная клятва не такая жесткая, как клятва на крови, но она вполне действенна и обеспечивает лояльность.
– Но обязательно
– Королевские тени обучаются для того, чтобы быть щитом и кинжалом правителей. Не унижайте меня недостойными предложениями, Василий Михайлович, - голос Зиргрина был холодным, а интонация просто не допускала никаких возражений.
– Как же с вами сложно, Александр Евгеньевич, - вздохнул Быков, снимая очки и судорожно протирая их добытой из нагрудного кармана тряпочкой. – В любом случае, это не мне решать.
Вспоминая этот разговор, парень нажал на кнопку вызова. Заспанный охранник, рассмотрев позднего гостя, немедленно бросился открывать ворота.
– Александр Евгеньевич, слава богу, вы вернулись. Евгений Матвеевич просто места себе не находил. Скорее проходите, он вас ждет.
– Так поздно?
Парень действительно выбрался из Ведомства очень поздно, было часа два ночи. И отец все еще его ждал? А ведь он так погрузился в круговорот бесконечных событий, что даже не удосужился взглянуть на происходящее дома через подконтрольных духов.
– После случая в кафе он очень переживал, - проникновенно сообщил охранник. Парень не знал его близко, но это явно был один из бойцов, повидавших кровь и смерти. На вид ему было лет пятьдесят, но мужчина оставался в отличной форме.
– Да, я просил передать, что со мной все хорошо, но мне отказали, - несколько виновато пробормотал архан.
– Спецслужбы? – тихо поинтересовался охранник. – Судя по тому, что вы сделали в кафе, и с кем потом уехали, вами серьезно заинтересовались.
– Да уж, - вздохнул Зиргрин. – Ты только меньше говори о своих догадках. Кто знает, что им в голову может прийти. Слишком уж они меня… опекают.
– Не без понятия, Александр Евгеньевич.
Почему-то архан проникся симпатией к этому пожилому человеку. Было что-то внутри него, что их сближало. Слишком знакомая пустота была в глазах этого ветерана. Точно такая же, как у самого Зиргрина. И, вероятно, охранник тоже видел это в нем.
– Возьми, - протянул Зиргрин одно из последних своих алхимических зелий. – Выпей, когда будет выходной. Это вылечит твое колено, но рана старая, будет больно… и долго.
Охранник молча принял мензурку со странной желто-зеленой жидкостью, после чего сдержанно кивнул. Колено ему раздробили в Дагестане, когда он попался контрабандистам. После того, как его освободили, мужчина был вынужден уйти в отставку, поскольку стал инвалидом и ужасно хромал. Ветеран совершенно не сомневался в словах Зиргрина. Он тоже ощущал с ним некоторое… родство профессий. И понимал, что врать ему не станут. Это странное зелье действительно должно было поставить его на ноги? Если так, то он еще повоюет. А если нет – что ему терять? Жена его бросила, когда запил. Если бы не Евгений Матвеевич, так бы и сгинул. Замерз бы по пьяни, как многие из его товарищей, или еще как погиб. Шеф вытащил его из этого болота, дал работу и вернул человеческий облик. За это охранник был готов грызть глотки за шефа, словно сторожевая собака.
– Они тебе снятся? – тихо спросил охранник уже отвернувшегося
– Нет, - тихо ответил Зиргрин, останавливаясь.
– А мне вот снятся. Хотел бы я забыть…
– Когда их станет достаточно много, то забудешь.
– Сколько же их было у тебя?
– Слишком много, чтобы пытаться считать.
На самом деле, иногда ему все же снилась самая первая его рабыня в «зверинце». Невинная девушка, разделявшая с ним всю боль жестоких тренировок куратора. Иногда он видел во сне, как его руки вновь и вновь режут белоснежное женское тело, а он не имеет возможности никак это остановить. В ушах до сих пор стоял ее истошный мучительный крик.
Тряхнув головой, парень попытался избавиться от неприятных воспоминаний. Он убил множество людей и нелюдей, а смерть Асы все еще отзывалась в нем особенной тоской и болью. Если бы можно было вновь убить того куратора, архан сделал бы это!
Евгений Матвеевич сидел в кресле как-то сгорбившись. Он смотрел в одну точку невидящим взором и казался сильно постаревшим за прошедшие три дня, которые Зиргрин его не видел.
– Пришел, - тяжело произнес отец, поднимая взгляд на сына. Он почти безразлично осмотрел одежду архана, выданную ему в Ведомстве. Это явно были элементы военной формы.
– Извини, что заставил волноваться.
– Это так называется? Хотя, ты на самом деле не понимаешь ведь! Хорошо… Объясни мне, почему ты начал убивать людей на глазах кучи свидетелей? У тебя был срыв? Ты настолько не можешь себя сдерживать?!
– Это был срыв, но… также я выполнял приказ.
– Приказ? Чей приказ?! Тех военных, что увезли тебя?
Зиргрин достал из кармана свежую корочку, выданную ему в Ведомстве.
– Прости, - тихо сказал он, выкладывая удостоверение на стол перед отцом.
Евгений Матвеевич трясущимися руками раскрыл удостоверение, после чего уставился на фотографию сына и безжалостные надписи.
– Подполковник, значит.
– Они там все подполковники. Это что-то вроде традиции структуры.
– Ну да, - отец поднял на парня взгляд, в котором больше не было того странного безразличия. Теперь там пылала ярость. – Когда ты думал сказать мне?
– Я…
– Замолчи! – рявкнул он, поднимаясь с кресла. – Ты хоть понимаешь, что наделал? Я все последние дни наизнанку выворачивался, чтобы вернуть тебе нормальную жизнь! Восстанавливал твою личность среди живых, объяснял все замеченные другими странности, поднимал старые знакомства, дошел до депутатов госдумы! И все ради того, чтобы замять твою причастность к истории Палача, чтобы вернуть тебя в институт, к людям! Ты хоть знаешь, чего мне стоило договориться с Ириной Олеговной?! И я ведь поверил, что все получается! В твоих рыбьих глазах стали появляться эмоции, я так радовался этому! А ты вот так взял и все испортил! Когда мне сказали, что тебя увезли военные, я думал, что все, больше никогда не увижусь с тобой! Три дня никаких вестей, ничего! Все мои связи, все попытки тебя искать разбивались о бетонную стену! Ты, проклятый социопат, хоть на миг мог подумать о том, что со мной сделал этим поступком?! Я же… Я думал, что опять тебя потерял! Как можно быть настолько бесчувственным?! Если связался с военными, почему не сказал, почему?!