Вопреки судьбе, или В другой мир за счастьем

Цвик Катерина Александровна

— Господин Мовельдик, госпожа Карделия, давайте пройдем в оранжерею, хочу сама все посмотреть и подпитать некоторые экземпляры магией. Заодно обсудим варианты нашего будущего сотрудничества.

Я улыбнулась и зашагала вперед, увлекая за собой явно опешившую от такого заявления парочку. Мовельдик явно думал, что я приехала попрощаться, и мысли о сотрудничестве даже не витали в его голове.

— Милорд, пока... эээ... миледи пошла в оранжерею, возможно, вы захотите выпить чаю?

— вынырнула будто из-под земли Катиери и вцепилась в руку в графа.

Наша

небольшая процессия даже застыла на месте, удивленная ее неожиданным появлением. Она так активно и нарочито улыбалась и строила Этьену глазки, что мне стало за нее неудобно. Казалось, она вот-вот выпрыгнет из своего платья.

К моему удивлению, граф совершенно не растерялся и не поплыл, как сделал бы это Мовельдик. Напротив, он холодно взглянул на красавицу и произнес:

— Извините, я не хочу чаю и был бы вам признателен, если бы отпустили мою руку.

Катиери похлопала глазами, перевела на нас удивленно-возмущенный взгляд, будто не веря, что ее только что так прямолинейно отшили, а потом, зло сверкнув глазами, резко отвернулась и унеслась прочь. Этьен же как ни в чем не бывало подошел ко мне и положил мою руку на сгиб своего локтя:

— Мне кажется, твои цветы уже тебя заждались, — и потянул меня вперед.

Ситуация показалась мне очень неприятной. Понятно, что Этьен был резок, только Катиери ведь не первый раз на него вешалась, а тут вообще перешла все границы. Неудивительно, что он решил ее отшить раз и навсегда. Но все же какой дурой нужно быть, чтобы так откровенно предлагать себя другому мужчине на глазах у Мовельдика, которого она так долго обхаживала! Будто переклинило ее, честное слово!..

.Мои цветочки за время моего отсутствия почти не изменились. И мне почему-то казалось, что они тоже были рады меня видеть. Я тут же засуетилась, проверяя бутоны селекционных роз и хризантем. И разговор сам собой перешел на обсуждение того, что и как нужно делать.

— То есть вы хотите и дальше работать в моей оранжерее? — несказанно удивился Мовельдик, когда мы подошли к этой теме.

— Не совсем так. Я хотела бы стать вашим партнером.

— Партнером?

— А для всех остальных — меценатом.

— То есть как? — совершенно запутался мужчина.

— Это значит, что миледи Аника будет вкладывать в вашу оранжерею свои идеи и магию, а вы будете платить ей процент от продаж за те растения, которые будут выведены с ее помощью, — вместо меня пояснил Этьен. — Вот только всем остальным об этих выплатах знать не стоит. Ни к чему давать нашему обществу лишние темы для обсуждения. Так как? Вы готовы пойти на такие условия, чтобы миледи и дальше помогала вашим оранжереям развиваться?

Я бы и сама могла все это сказать, но в мире мужчин принято договариваться именно мужчинам. И если один из них хочет мне помочь, то кто я такая, чтобы ему мешать? Он явно добьется нужно мне результата гораздо быстрее и с большей для меня пользой. Вон, в глазах Мовельдика, наконец, начало проступать понимание. Уверена, исходи это предложение от меня, он бы еще долго не мог адекватно мыслить. Все же аристократкам, которой я стала, и бывшим

работницам, коей я была совсем недавно, здесь договариваться о деньгах и отчислениях совсем не принято. К примеру, когда я вывела свои первые сорта, Мовельдик даже не подумал предложить мне долю от продаж или даже просто повысить зарплату. Премию и ту дал какую-то невразумительную, будто от удивления.

— Да, — наконец, ответил он. — Я готов обсудить условия. Думаю, нам лучше это сделать не здесь. Пройдемте ко мне в кабинет.

Но перед тем как уйти, Этьен обратился к госпоже Карделии, которую никто брать с собой не собирался:

— Госпожа Карделия, мы обсуждали этот вопрос при вас, потому что прекрасно знаем, кто у господина Мовельдика отвечает за бухгалтерию. И знаем, что вы умеете хранить тайны.

Вот такой вот толстый намек на тонкие обстоятельства.

Женщина кивнула, и мы направились дальше.

***

Продолжая прогулку, я подошла к очень красивой клумбе с радужными герберами и наклонилась над ними, чтобы лучше рассмотреть их необычный цвет. Он удивительным образом переходил от насыщенного оранжевого в середине к нежно-желтому на кончиках лепестков. Интересно, как селекционер добился такого эффекта? Да и сами по себе стебли цветка были толще, а бутоны больше, чем привычные мне по прошлой жизни.

— Мама! Вот ты где! А я тебя ищу. Пошли в дом, скоро ужин, — подошла ко мне Лея.

— Да, я как раз уже собиралась. Смотри, какие красивые герберы.

— Ага, — Лея тут же потянулась их понюхать.

Вдруг серединка цветка, к которому она наклонилась ближе всего, раскрылась и пыхнула ей прямо в нос оранжевой пыльцой. Девочка растерялась, похлопала глазками, а потом чихнула. При этом выглядела так забавно, что я улыбнулась. То, что все растения здесь безопасны, я выяснила в первый же день своего пребывания в этом доме.

— У тебя весь нос оранжевый. Теперь он у тебя почти такого же цвета, как твои волосы.

— Правда? — пытаясь это рассмотреть Лея свела глаза в кучку, и я расхохоталась.

— Правда-правда. На вот возьми, вытри, — и протянула ей свой платок.

Но она демонстративно его не заметила и потянулась за своим, который теперь занимал законное место в небольшой сумочке, которой она гордилась и которая совсем недавно стала частью ее нового гардероба.

— А вот и вы, — к нам шел улыбающийся Этьен. — Над чем смеетесь?

Я искренне обрадовалась его приходу.

— Да так, Лея герберы твоей бабушки понюхала.

— О! Я их хорошо помню, — подошел он совсем близко, поцеловал мне руку и не отпустил ее из своих ладоней. — Она, кстати, не так легко отмывается, юная леди. Быстро беги в дом и попроси служанку тебе помочь — они знают, как избавляться от этой напасти, а то так и будешь еще пару дней с оранжевым носом ходить.

Лея, начавшая было приседать в приветственном книксене, которому ее совсем недавно начала учить графиня, застыла, а потом пулей понеслась в сторону дома. Видимо, представила, как ее будут дразнить другие ребята, если она не избавится от этой раскраски.