Вопреки всем запретам
Шрифт:
— Оксан, — болезненно поморщившись начинает он.
— Не нужно Ром, — чувствуя что вот-вот слезы польются из глаз, пытаюсь смотреть куда угодно, только не на него.
— Ты меня даже не выслушаешь? — а голос такой сорванный, тихий.
— Я послушала много кого. И твою маму и твою невесту, мне дерьма и оскорблений хватит до конца жизни, — пытаюсь развернуться и убежать, но он не отступает и идет за мной.
— Да не невеста она мне!
Ой, хватит врать! — мой голос срывается на плачь.
— Да, не вру я, — чертыхается Рома позади меня и устав догонять хватает за руку. Я пытаюсь оттолкнуть его,
— Оксан, давай я довезу тебя до института, поговорим в машине как взрослые люди, не будем здесь цирковое представление устраивать, — поворачиваю голову в сторону и замечаю смотрящую на нас бабулю из окна квартиры с первого этажа.
— Хорошо, но без рук, — вырываюсь из его хватки и направляюсь в сторону машины, утирая непрошенные слезы.
Первые несколько минут мы едем в полном молчании. Я смотрю на него исподлобья и понимаю насколько соскучилась. До ломоты в пальцах хочется притронуться, прижаться к нему. Замечаю содранные в кровь костяшки на его руках, и не смотря ни на что, сердце обливается кровью за него. В машине где всегда была идеальная чистота, жутко накурено, а возле коробки передач замечаю пачку сигарет и лежащую сверху подаренную мной зажигалку.
— Мой отец чокнутый тиран, — произносит Рома, не отрывая взгляда от дороги.
— Он уже четыре года парит мне мозг Наташкой. Она дочь его лучшего друга. Между нами ничего никогда не было. Она мне как сестра, я помню ее с малолетства. Я ни тогда, ни сейчас не собираюсь женится на ней. Пойми, он просто человек такой, ему нельзя говорить «Нет», это как красная тряпка для быка. С ним нужно молча соглашаться и потихоньку выруливать ситуацию в свою сторону.
И как же ты собираешься выруливать? Если свадьба уже намечена? — смотрю на него и чувствую, как вопреки здравому смыслу в душе пробивается росток надежды. Упрямый такой росток, который умудряется выжить на скалистой неплодоносной местности моей истерзанной души.
— Да херня все это. Ну сосватали, да даже если б и женат уже был… Я НЕ БУДУ С НЕЙ, — вспыхивает он.
— Только похоже Наташа об этом не в курсе.
— Я сто раз ей это говорил, не моя вина, что она там себе думает. Что она тебе наговорила? — поворачивается и устало смотрит на меня.
— Да не в этом дело. Не в ее словах, и даже не в словах твоей мамы. Пусть хоть изойдутся желчью. Я не боюсь никого. Здесь в тебе дело, Рома. Чем ты вообще думал, когда приглашал меня на день рождения? — смотрю на него во все глаза.
— Я не думал, что они начнут так себя вести, — через несколько долгих минут отвечает он и останавливает машину возле института.
— Правильно Рома, ты не думал.
— Оксан, пожалуйста, дай нам шанс, — он поворачивается ко мне. Я вижу его осунувшееся лицо, красные глаза и мокрые ресницы. Он пытается бороться с эмоциями, крепко сжимая скулы и кулаки. А затем, взяв мои холодные руки в свои горячие ладони по очереди нежно и медленно целует их.
— Как ты себе это представляешь Ром? Со мной гулять, а с ней жить? — едва дыша от пробиваемой дрожи шепчу я. Сердце снова заходиться в агонии и слезы неконтролируемым потоком льются из глаз, не давая возможности вдохнуть кислорода. Он притягивает мою голову к себе, и легкие наполняются его запахом. Желанным, необходимым, но теперь запретным. Несколько минут мы сидим молча, прижавшись друг к другу.
— Давай пока будет просто вместе, в тайне, потом я что-нибудь придумаю. — шепчет он.
— Пойми, я не могу идти против него в открытую. Он может всю жизнь нам с тобой испортить. Он отвернется от меня, и я даже дворником не смогу в этом городе устроиться. Зачем так рисковать? Я обещаю тебе, я все решу, мне просто нужно время.
— А если Рома тебе не удастся его убедить? Что будет? Через год сообщишь мне о дате вашей с Наташей свадьбы? Ты вообще понимаешь, о чем говоришь? — взрываюсь я, услышав эти слова и отталкиваю его от себя. Открыв дверь, хочу сбежать, чтобы не видеть и не слышать. Разве можно так ошибаться в человеке?!
— Оксан… ты постоянно убегаешь, может хватит?! — хватает он меня за рукав и тянет на себя.
— Я не убегаю Рома, я спасаю свою жизнь от избалованного маленького мальчика, у которого слишком быстро забрали понравившуюся игрушку. Если бы ты любил меня, Рома, ты бы поступил как мужчина, а не предлагал позорные вторые, запасные роли, — горько усмехнувшись говорю я и замечаю, как заходят желваки на его скулах, как сильно со злостью, он сжимает мое запястье.
— Ты не понимаешь, о чем просишь, я…я не могу, — он бросает мою руку и сжимает руками голову. Пользуясь передышкой, мгновенно выскакиваю из машины. Но сделав всего несколько шагов, разворачиваюсь. Он больше не смотрит на меня, когда срываясь с места, уезжает, оставляя меня одиноко стоять на пустынной улице.
Всю неделю я словно актер из массовки сериала «Ходячие мертвецы» брожу по институту от кабинета к кабинету. Нет ни сил, ни желания делать что бы то ни было. Сашка и Кирилл как истинные друзья пытаются делать вид что все у меня в порядке. Но к концу недели их терпению приходит конец и перед последней парой четверга они радуют меня новостью, что завтрашним вечером мы все дружно идем в бар на выступления ребят. Предугадывая мой дезертирский ответ, Кирилл заявляет, что если я откажусь, они завалятся всей компанией в мой двор, и будут горланить песни под окном всю ночь. Я знаю этих гавриков, они могут. Так что выбора особо нет.
На следующий день, на большой перемене, не испытывая ни малейшего желания идти на обед, выхожу в институтский двор. Хочется просто постоять в одиночестве и не строить из себя жизнерадостного дебила. Присев на самую дальнюю лавочку и натянув поглубже капюшон, врубаю на всю музыку. Настолько глубоко ухожу в себя, что не сразу замечаю присевшего рядом человека. Только когда мужская рука вытягивает наушник, поднимаю удивленные глаза и чуть ли не подскакиваю на месте, узнав в нем Женю. Нашего Джека Потрошителя.
— Будешь? — протягивая мне сигарету, с хмурым выражением лица, он присаживается рядом. Я смотрю на сигарету, на руку, запястье которой украшает тату, поверх грубого шрама и в конце концов, принимаю подарок.
— Эмм… наркота? — выглядываю из-под капюшона и удивляюсь тому, насколько красивые, оказывается, у него глаза. Омуты…голубые омуты. Я ведь никогда не подходила к нему так близко. В ответ на мой вопрос, Джек хмыкает и отрицательно качает головой.
— Если хочешь могу найти, — смеется он, но встретив мой испуганный взгляд, спешит успокоить меня.