Вопрос цены
Шрифт:
— Можно я… воспользуюсь твоим планшетом? — спросила я. — Мой, как ты понимаешь, не при мне, а обзор глянуть надо. Он, конечно, только предварительный, основной дурдом будет завтра, но я сама хочу глянуть.
Олег молча протянул мне планшет и открыл свою почту. Мои глаза невольно пробежали по письмам, но я тут же заставила себя вернуться к работе. Сообщение от Латыпова пришло через мгновение — он действительно не зря ел свой хлеб, работая с самого утра.
Олег встал у меня за спиной, чуть склонившись над плечом. Он
— Что ж, — подытожила я, — все более чем хорошо. Я думала будет хуже…. Но… внимание сенатора сделало свое дело, шакалы тявкать не рискнули. Завтра будет больше материала, — я чуть повернула голову и посмотрела на израненную щеку, тепло которой ощущала рядом с ухом, — но думаю, ничего отрицательного. Разве что по мне проехаться могут.
Олег слегка улыбнулся, довольный вышедшими информационными лентами, его шрам на щеке едва заметно дрогнул, когда он поднял глаза и встретился со мной взглядом.
— Проехаться по тебе? — его голос был тихим, но в нем чувствовалась скрытая сила. — Пусть попробуют. Они ведь не знают, с кем связались.
Я почувствовала легкий холодок по спине, когда он наклонился еще ближе.
— Перестань, Олег, — я и сама не знала, к чему относились мои слова, к его близости или его заявлениям, — это не те проблемы, которые меня волнуют. Решать, что делать с поганым материалом — моя работа, не твоя, — я непроизвольно дернулась от его осторожного прикосновения к шее.
Но это была не ласка, он чуть-чуть оттянул ворот свитера, и лицо его потемнело.
— Синяки? Откуда, Лив?
Я вздрогнула от его неожиданного вопроса и отпрянула от него, невольно прикрывая плечо рукой. Вопрос прозвучал резко, и в его голосе было больше, чем просто беспокойство — это был гнев, который он едва сдерживал.
— Это Перумов? Да? Вчера?
— Да, — выдохнула я, не смея поднять глаз, боясь, что он обнаружит мою ложь. — Это он, — чтобы окончательно подтвердить свои слова показала запястья, на которых так же остался след, действительно от пальцев Петра. Я под страхом смерти не рассказала бы Олегу, что произошло сегодня ранним утром, как он судорожно сжимал меня, прячась в моих руках от своих кошмаров.
При воспоминании об его объятиях, крепких от кошмара и уязвимых, как у ребенка, у меня внезапно от ужаса свело живот.
— Олег…. — прошептала я, глядя на него и прижимая ладонь к лицу. — Вчера… ночью… мы…. Мы предохранялись?
— Что? — не понял он, замер, лицо исказилось от непонимания и недоумения. Он пристально смотрел на меня, пытаясь осознать, что я только что спросила.
— Что ты сказала? — тихо повторил он, хотя его голос дрожал от напряжения.
Я опустила руку с лица, глядя на него более прямо, но внутри меня поднималась волна страха, что ответ может быть не тем, на
— Мы… предохранялись? — повторила я, пытаясь выдавить слова.
— Вот что тебя волнует, да? — по лицу пробежала судорога. — Не психуй, Лив, со мной ты матерью не станешь. А справки… я тебе на почту брошу! — Олег произнёс это с такой холодной уверенностью, что на секунду я почувствовала облегчение.
А потом непонимание.
— Я сделал вазэктомию пятнадцать лет назад, — холодно пояснил он, глядя на меня с кривой усмешкой. — Не дам своей крови ни шанса.
Олег произнёс это с такой безэмоциональной уверенностью, что я буквально застыла, не в силах осмыслить услышанное. Вазэктомия. Его слова эхом отдавались в моей голове, холодные, как сталь.
— Ты… сделал вазэктомию? — выдавила я, глядя на него. — Пятнадцать лет назад?
— Не думала, правда?
Мы подошли к самой черте. Настолько близко, что еще немного и свалимся в нее оба.
— Олег, я хочу домой, — выдохнула я, поднимаясь.
— Да, — выдохнул он, чуть ослабляя свое давление. — Я увезу тебя.
— Нет, — мне было слишком много Олега за это время, я задыхалась рядом с ним. — Я вызову такси. Завтра сложный день…. Мне нужно отдохнуть….
— В том числе и от меня, — закончил он недосказанную фразу.
Олег смотрел на меня, и в его глазах было трудноразличимое выражение — смесь ярости, обиды и, возможно, понимания. Он отступил на шаг, словно дав мне пространство, но его напряженная фигура выдавала внутреннюю борьбу.
— И еще, Олег, — устало попросила я, — мне нужен выходной. Не завтра…. Завтра будет слишком много вопросов…. Послезавтра. Ты можешь разрешить мне уйти?
— Это твое законное право, — ледяным тоном ответил он, скрещивая руки на груди. — Согласно трудовому кодексу.
— Хорошо. Я напишу заявление, — кивнула я, сжимая зубы. — На один день. В среду буду на работе.
— Пиши, — ответил Олег, всё так же холодно, его голос был как сталь. — Отпущу тебя на один день.
Я чувствовала, как внутри всё сжимается от его тона, от этой ледяной стены, которую он снова возводил между нами. Возможно, это и к лучшему — каждый из нас знал, что близость между нами была не только притяжением, но и постоянной борьбой.
— Спасибо, — тихо сказала я, не зная, что ещё добавить.
Олег не ответил, лишь кивнул, и я поняла, что этот разговор окончен. Я быстро собрала свои вещи и, чувствуя, как тяжело дышать рядом с ним, вышла на улицу, где меня уже ждало такси.
21
Когда я пришла на работу в понедельник утром, чувствовала себя всё ещё разбитой, но, по крайней мере, была выспавшейся. Ночь прошла беспокойно — один кошмар сменялся другим, но родные стены и привычные запахи помогли мне вернуть частичку спокойствия. На своей территории, в своей зоне контроля, мне было легче собраться с мыслями.