Вопрос цены
Шрифт:
— Ливи, — голос Клары стал серьезнее. — В качестве бонуса: мне тут птички на хвосте нащебетали…. — она чуть замолчала, видимо, думая как сформулировать информацию. — Кое-кто сильно недоволен тобой и твоей… деятельностью.
Птички, говоришь, Клара?
— Птички-то у тебя большие, Клара?
— Не воробышки. И поют тревожно.
— За меня переживают? Или тоже не рады лицо мое видеть?
— Скажем так: тебе привет и пожелания всех благ.
По лицу Латыпова было понятно, что он не понял ни слова.
— Спасибо, Клархен, — от души поблагодарила я. — Птичкам
Клара отозвалась довольным смехом, попрощалась и сбросила вызов. Я откинулась на спинку кресла, пытаясь осмыслить услышанное. Информация была обтекаемой, но, зная Клару, она не бросалась словами просто так. Если кто-то из «птичек» тревожно поёт, то это повод для беспокойства.
— Костя, иди работай, — велела я. — И постарайся больше меня не дергать, по крайней мере сегодня.
— Я вообще смоюсь в пять, — пожал он плечами. — Чего и тебе советую.
— Ты совсем страх потерял, Костя? — возмутилась я. — Еще чего посоветуешь?
— Оливия, — скорчил он кислую физиономию. — С шефом сегодня лучше не встречаться даже тебе….
Но выйти ему не удалось. В кабинет влетел красный как рак Марик, едва не убив Латыпова дверями, и бросил мне на стол газету.
— Бляди! — выдохнул он.
— Что ещё? — спросила я, нахмурившись, хватая газету. Латыпов испуганно замер у двери, его телефон отчаянно запищал.
Развернув газету, я сразу заметила заголовок: "Переходящее знамя: скандал вокруг «Агоры». Под ним крупное фото — я, Олег, Марк и Перумов, искусно смонтированные в одну композицию. Контекст был очевиден: меня представляли как женщину, которая переходит от одного влиятельного мужчины к другому, как часть какой-то игры.
— Вот же мрази, — читая с экрана прокомментировал Костя, побледнев как молоко.
Я молча развернула полосу, углубившись в чтение. Сил читать весь этот бред не было, но вот опубликованные фотографии привлекли внимание.
— Узнаешь, Марик? — кинула я газету на стол.
Тот молча кивнул, поджимая губы.
Три фотографии, две из которых были его работой.
Марик не зря считался лучшим в своем деле — он не просто ловил кадр, он передавал настроение, характеры и чувства людей на них. Две фотографии, два эпизода из моего прошлого, про которые я забыла давно и прочно.
Я и Марк — молодые, счастливые, полные надежд и уверенности в будущем. Воплощение молодости и благополучия. Смотрим друг на друга глазами, полными счастья, на фоне неба и облаков. Фото, сделанное 6 лет назад на корпоративе «Австрома». Мы даже любовниками тогда не были, но наше взаимное притяжение читалось во всем.
Я и Петр — этому фото было три года: сильные, уверенные, гордые. Мы стоим на расстоянии, даже не смотрим друг на друга, но его поза — красноречивее любых слов. Его взгляд, устремленный на меня: задумчивый, оценивающий, откровенный. Он уверен в том, что он — хозяин положения, что я принадлежу ему и только ему. Снимок передавал не только момент, но и всю ту напряжённость, что существовала между нами. Я прикрыла глаза — да, ровно тогда, заметив это внимание, я, убегая от Перумова, оказалась в постели Марка.
Третий снимок,
— Ты охуенный фотограф, Марик… — выдохнула я, обреченно глядя на снимки и думая, что счастье, что этим подлюгам не досталось другое фото, сделанное другом. То самое, на котором Олег надевает мне на шею аметрины. То самое, что лежит у меня в столе, в закрытом ящике, вместе с рисунками Олега.
— Лив, я никогда бы не подумал, что мои работы…. — казалось, он готов расплакаться. С учетом того, что Марик всегда был жизнерадостным живчиком, выглядело это…. Отрезвляюще.
— Марик, я не виню тебя. Ты делал свою работу, и делал её так, как никто другой не смог бы. — Я посмотрела ему в глаза и попыталась выдавить слабую улыбку. — Ты реально гений. Мы работали в «Австроме», ты фотографировал все мероприятия. Фото лежали в архиве. Все просто, мальчики. Нам привет от Перумова. Большой и мерзкий.
— Что будем делать, Олив? — спросил белый Костя. — Давать опровержение…. Глупо.
— Ничего, — пожала я плечами. — Мы ничего не станем делать. Кто это выпустил? — я глянула название газеты, — О, «Вестник». Да, не помойка, но и не настолько серьёзное издание, чтобы всё это подхватили крупные медиа. Тираж большой — смысла маловато. Но люди любят грязь. Костя, напали не на Олега… Анатольевича, и не на «Агору», напали на меня лично. Посмотри, какая красота: и скандал вытащили наружу, и мои финансовые проблемы. Плевать, я переживу как — нибудь. Перумов, сука, — я презрительно улыбнулась, — даже дочь снова не пожалел. Напомнил ей про мой роман с ее мужем….
— Что будем делать с «Вестником»? — тихо спросил Марик.
— Давайте подумаем…. До сегодняшнего дня эта газета никогда не была замечена в связи с Перумовым. Да, они время от времени публиковали что-то малоприятное про… разных людей, но главред всегда знал, на кого можно прыгнуть, а на кого не стоит. Олег…. Анатольевич на вечере провел переговоры с Павловым — это серьезно. Ровно поэтому никто из СМИ не решился проехаться ни по «Агоре», ни по Олегу. Вопрос: почему «Вестник» и чем их купили?
— Вопрос действительно интересный, — задумчиво кивнул Костя, потерев подбородок. — «Вестник» всегда был осторожен, особенно с теми, кто связан с крупными игроками. У них никогда не было репутации рискованных публикаций, особенно если речь идёт о таких людях, как Олег Анатольевич или Павлов.
Я вернулась к столу, присела на край и снова посмотрела на фотографии, лежащие передо мной. Мои мысли крутились вокруг одного: что Перумов пообещал «Вестнику», чтобы они решились на такой шаг? Либо это крупный заказ, либо что-то личное. И если это так, то у нас есть слабое звено, которое можно использовать.