Вопрос и ответ

Несс Патрик

Но армия есть, и она близко.

Близко.

Для госпожи Койл они такие же враги, как для меня… В груди больно тянет.

Но я набираю побольше воздуха…

И начинаю говорить:

— Меня зовут Виола Ид.

— Так значит, к нам летят новые переселенцы? — с улыбкой спрашивает Мэдди.

Я лежу на боку, а она разматывает длинный бинт, которым меня перевязали. Внутри все в крови, а кожа пыльная и какого-то ржавого цвета. В животе у меня маленькая дырочка, зашитая тонкой ниткой.

— Почему мне не больно? —

спрашиваю я.

— Повязка с настоем корня Джефферса, — отвечает Мэдди. — Это природный опиат. Боли ты чувствовать не будешь, но и в туалет сама ходить не сможешь около месяца. А примерно через пять минут крепко уснешь.

Я осторожно, очень осторожно щупаю кожу вокруг раны. На спине с другой стороны точно такое же отверстие.

— Почему я не умерла?

— А хотела бы? — Мэдди снова улыбается, но потом улыбка сменяется самым хмурым выражением лица, какое мне приходилось видеть. — Напрасно я шучу. Госпожа Койл всегда говорит, что я никогда не стану настоящей целительницей, если и дальше буду такой несерьезной. — Она окунает тряпочку в таз с горячей водой и начинает протирать мои раны. — Ты не умерла только потому, что госпожа Койл — самая лучшая целительница в Хейвене, лучше всех так называемых докторов. Даже злодеи это знают. Почему, думаешь, тебя принесли сюда, а не в клинику?

На ней такой же белый халат, как на госпоже Койл, а на голове белая шапочка с вышитой синим рукой — Мэдди сказала, что так одеваются все ученики. Она почти моя ровесница, может, на пару лет старше, как бы на этой планете ни измеряли возраст, но руки у нее уверенные и нежные одновременно.

— Расскажи, — говорит она с напускной беззаботностью, — эти злодеи и впрямь так уж злы?

Дверь открывается. На пороге возникает невысокая девушка в такой же ученической шапочке, примерно одного возраста с Мэдди, но кожа у нее темно-коричневая, а сама она мрачнее тучи.

— Госпожа Койл говорит, чтобы ты заканчивала.

Мэдди, не поднимая головы, продолжает наклеивать на мой живот повязку с лекарством:

— Госпожа Койл прекрасно знает, что я еще и половины не сделала.

— Нас призвали, — говорит девушка.

— Коринн, ты так говоришь, будто нас каждый день призывают. — Повязка действует не хуже моего пластыря с корабля: лекарство уже проникает в кровь, я чувствую приятную прохладу и сонливость. Мэдди заканчивает спереди и поворачивается к столику за новой повязкой для спины. — Я здесь делом занята.

— Там человек с ружьем, — говорит Коринн.

Мэдди замирает.

— Всех созывают на городскую площадь, — продолжает Коринн. — Включая тебя, Мэдди Пул, занята ты или нет. — Она скрещивает руки на груди. — Похоже, армия явилась.

Мэдди смотрит мне прямо в глаза. Я отвожу взгляд.

— Вот и пришел нам конец, — добавляет Коринн.

Мэдди закатывает глаза:

— Знаешь, ты всегда такая жизнерадостная! Скажи госпоже Койл, что я сейчас прибегу.

Коринн бросает на нее недовольный взгляд, но уходит. Мэдди заклеивает мне спину — к этому времени глаза у меня уже закрываются.

— Теперь спи, — говорит она. —

Все будет хорошо, вот увидишь. Они бы не стали тебя спасать, если б хотели только… — Она умолкает, не закончив мысли, поджимает губы и улыбается: — Я всегда говорила — Коринн по части серьезности нас всех переплюнет!

Ее улыбка — последнее, что я вижу перед сном.

— ТОДД!

Я вскакиваю, очнувшись от кошмара, в котором Тодд ускользал от меня…

С коленей Мэдди на пол с грохотом падает книга, а сама она просыпается и удивленно моргает, глядя по сторонам. Наступила ночь, в комнате темно, и только рядом с креслом Мэдди горит маленькая лампадка.

— Кто такой Тодд? — спрашивает она, зевнув и хитро улыбаясь. — Твой парень? — Увидев мой взгляд, она тут же мрачнеет. — Кто-то близкий и дорогой?

Я киваю, все еще тяжело дыша. Мокрые от пота волосы налипли на лоб.

— Да, близкий и дорогой.

Она наливает мне стакан воды из кувшина на прикроватной тумбочке.

— Что случилось? — говорю я, отпив. — Зачем вас созывали?

— Ах да! — Мэдди откидывается в кресле. — Было очень интересно.

Она рассказывает, как весь город — больше не Хейвен, а Нью-Прентисстаун (от этого названия у меня сердце уходит в пятки) — собрался смотреть на прибытие армии и казнь старого мэра.

— Вот только никакой казни не было, — говорит Мэдди. — Он его помиловал. Сказал, что и нас помилует. Что забирает у нас лекарство от Шума — этому никто не обрадовался, конечно, все-таки в тишине жилось очень хорошо — и что мы должны знать свое место, помнить, кто мы такие, и строить новый дом для переселенцев, которые скоро прибудут.

Мэдди приподнимает брови и ждет, что я скажу.

— Я и половины не поняла. Выходит, вы изобрели лекарство?

Она качает головой, но не отрицательно, а изумленно.

— Боже, ты и впрямь не здешняя, правда?

Я отставляю стакан с водой, подаюсь вперед и тихо шепчу:

— Мэдди, где-нибудь поблизости есть коммуникационный узел?

Она смотрит на меня так, словно я предложила ей полететь на одну из лун.

— Мне надо связаться с кораблями, — говорю я. — Это может быть что-то вроде огромной железной тарелки или башни…

Мэдди задумчиво смотрит по сторонам.

— На холмах есть старая железная башня, — наконец шепчет она в ответ, — но я не знаю, для чего она. Ее давным-давно забросили. К тому же, туда не добраться — всюду солдаты, Ви.

— Она очень высокая?

— Довольно-таки. — Мы все еще перешептываемся. — Говорят, сегодня ночью перевезут последних женщин.

— Зачем?

Мэдди пожимает плечами:

— Какая-то женщина сказала Коринн, что спэков тоже отгородили.

Я резко сажусь и чувствую, как тянет под бинтами.

— Спэков?!

— Ну да, это такой местный вид…

— Знаю. — Я пытаюсь выпрямиться невзирая на повязку. — Тодд мне много чего рассказывал про ваше прошлое. Мэдди, если он решил отделить женщин и спэков, мы в опасности! Хуже и быть не может!