Вопрос на десять баллов

Николс Дэвид

– Что?

– Ничего. Эй, Джексон, тебе пора, а то опоздаешь на корабль.

– Ты о чем?

– Я говорю лишь о том, что это явно очень популярная молодая леди, вот и все. Мы живем в одном коридоре, и каждую ночь из ее дверей выскальзывает длинная очередь пускающих слюни мордоворотов, и все с бутылками теплого «Ламбруско»…

– Правда?

– Угу. А еще у нее есть привычка разгуливать по коридору до общей ванной и обратно в крохотных черных трусиках и лифчике. Хотя для кого она демонстрирует все эти красоты, я сказать не могу.

Гоню этот образ прочь из своей головы.

– Ты говоришь так, как будто недолюбливаешь ее.

– Ай, да я ее почти не знаю – не слишком я крута

для этой толпы, верно? Кроме того, я считаю, что ее нельзя назвать, как говорится, девушкой для девушек, если ты понимаешь, о чем я. Я, например, не вижу никакой привлекательности в девушках, которые до сих пор рисуют улыбающуюся рожицу внутри буквы «О», ну ладно. Это всего лишь я. Итак, куда ведешь эту милашку Алису?

– А знаешь, есть такой ресторан в городе, «У Луиджи»?

– Что, в «Кей-Эф-Си» все столики сегодня вечером заняты, что ли?

– Думаешь, «У Луиджи» – плохая затея?

– Вовсе нет. Ты явно джентльмен со вкусом и утонченностью! А я умереть готова за полуфунтовый гамбургер с сыром, перцем чили и кольцами лука. Может, и меня туда как-нибудь сводишь, Джексон? – И она шагает прочь, оставляя меня в размышлениях, чего же умного сказать.

– Ребекка! – кричу я вслед ей. Она оборачивается с ухмылкой на лице. – Почему ты все время называешь меня Джексоном?

– А ты разве против?

– В общем-то, нет. Просто немного напоминает «Грэндж-Хилл» [43] , вот и все.

– Ой, извини. Это от переизбытка чувств. Предпочитаешь «Брайан»? Или более веселый и фамильярный вариант – «Брай»? Или, может, «герр Гиммлер»?..

– Думаю, Брайан.

– Отлично, пусть будет Брайан. Удачно тебе повеселиться, Брайан. Будь начеку, Брайан. Не суетись, Брайан… – Она исчезает в коридоре. – Увидимся, Брайан.

Я спешу к комнате Алисы, наполовину ожидая увидеть длинную очередь парней, но, когда подхожу, дверь оказывается закрытой. Из-за нее доносятся голоса – я не то чтобы прислоняю ухо к доскам, потому что так совсем негоже поступать, но и стою достаточно близко, чтобы все было слышно.

43

Сериал о старшеклассниках.

– И куда он ведет тебя на ужин? – говорит голос, слава богу, женский.

– Кажется, в «Бредли», – отвечает Алиса.

– «Бредли» – шикарное место.

– Так он богат?

– Не знаю. Ни за что бы не сказала, – говорит Алиса.

– Постарайтесь вернуться к одиннадцати, молодая леди, а то мы вызовем полицию и подадим на вас в розыск…

Я стучусь, потому что не желаю слушать дальше. Из комнаты слышится шепот и смешок, затем Алиса открывает дверь.

Она одета в пепельно-серое вечернее платье с глубоким вырезом и пышной юбкой, а волосы уложены в высокую прическу. Что вместе с высокими каблуками создает впечатление, будто она на два фута выше, чем обычно. А еще она накрашена больше обычного: впервые на ее губах помада, но риска крошечного шрама по-прежнему выступает на нижней губе. Наиболее примечательное из всего, однако, платье с глубоким вырезом. Должно быть, под ним какой-то лифчик без бретелек, потому что у нее голые плечи, словно верхнюю половину ее туловища нежно выдавили из платья и стали видны фантастические изгибы голой кожи, голой Алисы, – они плавно текут, затем перетекают через верх платья. В романе девятнадцатого столетия наверняка сказали бы, что у нее великолепный бюст. На самом деле сейчас это тоже можно сказать. У нее великолепный бюст. Ты пялишься… Хватит пялиться, Брайан.

– Привет, Алиса.

– Привет, Брайан.

У нее за спиной притворно улыбаются Эрин-кошка

и еще одна девчонка из ее подружек. Закрой рот, Брайан.

– Ты прекрасно выглядишь, Брай, – говорит Эрин, но видно, что она так не думает.

– Спасибо! Ну что, пойдем?

– Конечно!

Алиса берет меня за руку, и мы идем.

14

В о п р о с: Наиболее распространенным примером какого липидного соединения является олеиновая кислота, состоящая из прямой цепочки атомов углерода с атомами водорода вдоль нее и карбоксильной группой на одном конце?

О т в е т: Жирных кислот.

Если рассуждать здраво, то я совершенно не одобряю концепцию физической красоты. Идея о том, что кто-то, будь то мужчина или женщина, заслуживает любого дополнительного внимания, или привязанности, или популярности, или уважения, или лести просто по прихоти генетики или из-за капризного и субъективного мнения о «красоте», формируемого контролируемыми мужчинами средствами массовой информации, кажется мне вопиюще несправедливой и неприемлемой.

Сказав это, я должен признаться, что Алиса просто… красивая. При свечах она выглядит так, словно сошла с картины де Латура. Или я хотел сказать – Вермеера? Или Ватто? Открывая меню, она знает, что на нее смотрят, и она должна знать, что она выглядит прелестно, но на что это похоже? Приковывать взоры, а не удостаиваться беглых взглядов, и доставлять удовольствие, ничего при этом не делая, лишь давая на себя посмотреть. Хотя, глядя на нее сейчас, я соображаю, что это и не удовольствие как таковое, это скорее боль, тупая, ноющая, тяжелая пульсация в животе, от которой и хотелось бы избавиться, да нельзя – слишком велико искушение сидеть и смотреть, сидеть и пялиться, пожирать ее глазами.

С тех самых пор, как я познакомился с Алисой, я заметил, что на нее смотрят именно так. Я видел, как это делает Патрик, приглаживая волосы, высунув свой жирный глупый астронавтский язык, и вижу, как это делает официант Луиджи, снимая с Алисы шаль цвета бургундского вина и провожая нас до столика. Затем он скрывается за дверьми, ведущими на кухню, чтобы поделиться новостью, и тут же с кухни под каким-то смешным предлогом выходят шеф-повар с посудомойщиком только для того, чтобы смотреть на нее. Интересно, каково это? Вызывать восхищение, не сказав ни слова, быть желанной двести-триста раз на дню мужчинами, которые не имеют ни малейшего понятия о том, что ты собой представляешь?

Когда мама смотрит телик, она часто оценивает женщину, какую-нибудь телезвезду, словами: «Она красива…», затем, порицающе, своим коронным тоном ветхозаветного пророка: «…и она знает это!» Не знаю, лучше или хуже «красива и знает это», чем «уродлива и знает это», но полагаю, что невероятная красота должна быть чем-то вроде ноши, но если говорить о ношах, эта – одна из самых легких.

Глядя поверх меню, я украдкой бросаю взгляд на прямоугольник ее персикового выреза, который залит светом свечей и на который я стараюсь не смотреть, потому что не хочу, чтобы у нее создалось ощущение, будто она для меня – лишь вещь, на которую приятно смотреть.

– Прекрасно, не правда ли? – говорит она.

Думаю, это она о ресторане, поэтому я отвечаю:

– Да? Я надеюсь.

Мне приходится шептать, потому что мы – единственные посетители ресторана и мне не хочется обижать Луиджи, который трудится за стойкой бара, увитой пластиковым плющом: растирает жир по поверхности фужеров, кидая мимолетные плотоядные взгляды. Кажется, резервировать столик здесь не является настолько необходимым, как мне казалось.

– Я хотел пойти в «Бредли», но там сегодня вечером не было свободных столиков, – вру я.