Вор и проклятые души
Шрифт:
— Зато пришел Низверженный?
— Да! Когда я наиграюсь тобой и заберу всю силу первой крови, он вернется за тобой, чтобы использовать против Люцифера.
— Когда наиграешься? — Я закашлялся от смеха. — После того, как заберешь мою кровь и силу? Ты много о себе думаешь, Ирма. Уж лучше обдумай хорошенько свое истинное место.
— Замолчи!
— Где ты? А где он?
— Замолчи!
— Твои желания не имеют значения. Низверженный явится снова, когда…
Зашипев разъяренной кошкой, Ирма бросилась на меня в облике нежити. Когти
Я очнулся. Такой же бессильный, как прежде. Окровавленный, с тупой болью в плече и правой руке. Только чувствовал, что раны затянулись. Кровь и песок! Где я? Меня волокли по каменной кишке. Двое, я и темный коридор подземелья.
Вампиры дотащили до узкой камеры, усадили у стены и, подняв руки, защелкнули на запястьях кандалы! Затем они ушли, дверь хлопнула, и лязгнул замок. Я остался в полной темноте. Лишенный сил и способности двигаться. Мог только головой мотнуть, поднять и опустить ее.
— Из постели графини — в подземелье… — прошептал я.
В камере было сыро и холодно. Скоро я потерял счет времени, пребывая в полнейшей темноте и тишине. Но нет… Я не один. В камере появились крысы, и это испугало меня. Омерзительно и страшно при мысли, что они начнут есть меня живьем. Проклятье!
— Сгиньте!
Однако крысы не трогали меня, если не считать того, что бегали по мне, но это и все. Магия Ирмы превратила меня в безвольную куклу, но хотя бы от крыс уберегла. А что моя воровская волшба? Я потянулся к магии Харуза — и ничего не нашел. Пустота…
«Ирма здесь что богиня», — вспомнились слова инквизитора. А я червь. Пленник графини и Низверженного.
Охватило отчаяние. Но я боролся с ним! Бормотал что-то, сопротивлялся в мыслях и в бреду, что оказался сном. Я заснул, и приснился источник силы под замком — кроваво-красное сияние с фиолетовыми прожилками.
— Вот он!
Меня вырвали из сна. Избили и снова куда-то потащили. Недалеко. Через несколько дверей в полуосвещенном коридоре стояли Ирма и несколько вампиров, а в камере напротив — дыба. Я часто потом видел дыбу и прочее, от взгляда на которое прошибает холодный пот.
Меня пытали, вынимая душу. Порой я даже не кричал, а вопил, моля о пощаде, забыв, кто и что я. Но от меня ничего не требовали в этой нескончаемой череде пыток. Мою плоть кололи, рвали и жгли. Обретенная после сделки с Люцифером живучесть стала проклятием. Любые, самые жуткие раны затягивались и не давали умереть!
Ирма часто присутствовала при пытках, хоть и не всегда. Я совершенно потерялся во времени. Сколько длится этот ад? Вечность или несколько дней? Зачем Ирме пытки? Все мое существование превратилось в муку, и мне не хотелось ни есть, ни пить. Не было иной нужды, кроме сна, который стал моим единственным утешением. Снилось всегда одно и то же — источник силы, который постепенно опутывают новые фиолетовые прожилки.
Снова и снова меня пытали, а потом нередко
Однажды, изломанного после очередного истязания, вампиры принесли меня в пиршественный зал. Пустой, если не считать Ирмы, нескольких людей графини с луками и стрелами да распятого на косом кресте Томаса Велдона. Рот монаха зашили нитками, но он не был сломлен! Я встретил полный неистового огня взор инквизитора.
— Смотри на монаха, — прошипела графиня.
В Велдона полетели стрелы. В живого! Обезумевшая Ирма придумала новое развлечение.
— Будь ты проклята!
— Уже давно, Николас, — расхохоталась графиня, — как и ты. Унести его. Вниз!
Вниз — значит, в пыточную или в мою камеру. Меня отнесли в камеру. Бессильную живую куклу. Парализованную, но которая чувствует все. Как я не сошел с ума? Не знаю, я был на грани. Но однажды появилась надежда.
Я сидел в полной темноте в камере. Это стало обыденностью, моей новой жизнью. По ногам бегают крысы, а поднятые руки — в кандалах. Вдруг левая рука дернулась. Я зашевелил пальцами с чешуей и черными когтями. Она ожила! И вторая! Пальцы на правой руке тоже задвигались. Но почему?
Я часто-часто задышал. Что произошло? Было только одно объяснение. Каждый раз, засыпая, я видел источник магии под замком, который опутывали фиолетовые прожилки. Как будто сила Низверженного все более захватывает и подчиняет себе магию Ирменгрет. Вернее, источник ее силы.
Мое существование обрело смысл. Я видел во сне, как появляются очередные прожилки, и с каждой новой таяла моя немощь. Кровь и песок! Магия Низверженного не действует на меня, за одним исключением. Я не в силах взглянуть на его лик, но в остальном не по зубам Возвратившемуся богу.
Я засмеялся. Хватит! Не сойти бы с ума от появления призрачной надежды! Впрочем, она вполне осязаема. В буквальном смысле! Да! Я получил надежду! Лишенное времени пленение и пытки обрели смысл, потому что главное — не выдать себя! Они не должны узнать, что я становлюсь прежним.
Это было долгим, а может, коротким существованием, однако с надеждой внутри. Время все еще обходило меня стороной. Но не сегодня. Оно возвращается!
— Пора! — произнес я, сидя на каменном полу в камере.
Я ощущал себя прежним, только от магии отрезан, но уже не впервой. Зато полон сил и злости. Поднявшись на ноги, я распугал крыс. К черту их! Схватил левой змеиной рукой цепь, на которой висел железный браслет, что сковывал эту руку. Я сжал и раздавил стальную цепь. Потом разорвал вторую на правой руке.
Свобода!
— Нет, не спеши, Николас, — хрипло пробормотал я.
Быть может, я немного тронулся умом, потому как часто теперь разговаривал с самим собой. Но это не важно! Я слышу шаги. Они приближаются!