Вор и убийца
Шрифт:
— Верно, — подтвердил подофицер, — народ там неприветливый, хмурый. Ну да речь не о горцах. Уже через два дня нагрянули имперцы. Первыми появились орки, лес за городским валом буквально кишел ими. Капитан Олдвид, упокой, Господи, его душу, вывел роту на городскую площадь и объявил, дескать, дикари взбунтовались. Мы начали строиться…
Подофицер замолк. Вместо него заговорил усач:
— Выйти за ворота не успели, господин лейтенант. Показалась огсбургская пехота, целый полк, а еще рейтары и пушки. Тогда самому тупому из нас стало понятно, что это вовсе не бунт.
— Взяли город с ходу, — продолжил
— Долго держались?
— Нет, — помяв ладонью лицо, произнес подофицер, — по приказу капитана Олдвида мы встретили имперцев в пешем строю, и они быстро смяли наши порядки. Что наши шпаги против алебард, будь они неладны?
— Первым погиб капитан Олдвид. Храбрости ему было не занимать.
— Лучше бы ума у ростовщиков занял, — выругался Тейвил.
Драгуны кивнули, как будто соглашаясь с ним, но промолчали. По воинским традициям нет чести в сплетнях с чужими о собственном командовании.
— А аркебузы?
— Стреляли, но мы успевали пальнуть лишь раз или два. Имперская пехота вливалась в проломы, что твоя саранча.
— И орки! Они закидывали на частокол железные крючья с веревкой на тыльном конце и поднимались прямо на стену да били оттуда из луков.
Я перевел взгляд на мертвых рейтар. Эти конкретные имперцы погибли зря, глупо, по беспечности. Однако выходило, что огбурское вторжение не спонтанно и тщательно спланировано. Изменник Даман распылил арнийские силы, а подготовленные штурмовые группы огсбургцев с ходу взяли графство под контроль. Комбинация из артиллерии, тяжелой пехоты и орочьих стрелков выдалась весьма удачной. К тому же, если судить по собственному печальному опыту, округа Барнада быстро перекрылась разъездами из рейтрар и конных орков.
— Сколько смогло вырваться из города?
— Семнадцать, — произнес третий кавалерист, не открывавший до сих пор рта. Массивные скулы и выпирающая вперед челюсть делали его похожим на бульдога. — Думали, пробираться к Долгому хребту. Да только, чем дальше на юг, тем огсбургцев и их орков становилось все больше. Близко к горам мы так и не пробились, потому как постоянно кружили по лесам, лишь бы не нарваться на импрецов.
— Получалось? — спросил Тейвил. По мере рассказа драгун лицо Ричарда темнело, наливаясь кровью.
— Получалось плохо и не всегда, господин лейтенант, — вновь заговорил капрал. — Вместо юга, мы все время шли на север, к Бранду, и несколько дней потеряли почти всех людей. Два дня назад нас осталось только трое, а нынче мы в отряде Губошлепа.
— Что дальше? — спросил Тейвил.
— Дальше? Теперь мы с горцами. Будем мстить и пробиваться на север.
— Зачем? Что там на севере?
— По слухам, к Дорноку стекаются все, кто собирается сражаться с огсбургцами. Будем воевать и ждать наших с юга. Король Герард так просто не сдаст Загорье!
Я навострил уши. Он назвал Дорнок. Не подвел ли меня слух?
— Дорнок? — решив убедиться в верности услышанного, я встрял в разговор. — Это город?
Трое драгун пожали плечами почти одновременно. Ответил мне солдат с бульдожьей мордой:
— Губошлеп сказал, что к северу от Дорнока только
Размер Аймунта мне ничего не говорил. Зато я узнал, куда горцы намереваются следовать, а, значит, туда идем и мы: Велдон сказал, что уходим от Бранда с отрядом лесника. Наконец-то удача! В последнее время она редко улыбалась. Планы горцев совпали с моими целями! К тому же идти с отрядом Андара разумно: в Загорье ночью имеет значение, сколько вокруг вооруженных человек.
С громким треском обвалилась крыша избы. Языки пламени перекинулись на сараи. Люди уставились на погибающий в огне дом многих поколений семейства Андаров. Вокруг нас сгустилось безмолвие, нарушаемое только треском сгорающего дерева и карканьем воронья.
Хриплый возглас Губошлепа вывел из оцепенения. Пора уходить! Что верно, то верно. Я с беспокойством оглядел окрестности: пока тихо и никого кроме нас, но огсбургцы или их орки могли показаться в любое мгновение.
Горцы смогли завладеть девятью лошадьми имперцев, остальные разбежались или пали. Двух кобыл, рыжую и серую, отдали для Брендона: меж ними устроили носилки для раненного. Семерых других животных навьючили трофеями и остатками припасов, вынесенных с хутора, а также нехитрым скарбом лесника его дочери, что те взяли с собой. Через круп крайнего в импровизированном караване жеребца горцы перекинули своего мертвого.
С рейтарским полковником, кстати, наметились проблемы, огбургец вздумал проявить геройство. Он наотрез отказывался вставать и идти. Схватив за козлиную бородку, Губошлеп выкрикивал в его лицо угрозы. Граф мычал от боли, но и только. Со связанными за спиной руками, в шерстяном камзоле с надорванным у плеча рукавом, безоружный, с непокрытой головой. И несломленный.
Пол посмотрел на Велдона, словно ища поддержки. Монах лишь устало пожал плечами. Лесник обернулся к имперцу, физиономия горца исказилась злобой, он дважды вмазал по лицу пленника, разбив тому губы. С бородки имперца потекла вязкая кровь, но взгляд, поднятый на горца, по-прежнему полон надменного презрения.
— Бросьте его на лошадь! — раздраженно велел своим людям Губошлеп, в сердцах пнув по ботфорту полковника.
— Погодите! — махнув горцам рукой, Тейвил тяжелыми шагами направился к графу.
А я снова посмотрел на поля и пустую дорогу. Пока еще пустую! Времени на возню с имперцем нет!
— Имя! — что было мочи заорал Ричад, наклонив покрасневшую от натужного крика морду к лицу имперца. — Имя! Как зовут? Имя назови! Имя!
Тейвил ревел, не переставая, и, схватив имперца за плечи, начал трясти его, как тряпичную куклу. Рядом с рослым лейтенантом, стоявший на коленях граф выглядел щуплым подростком.
— Имя!
Да что он делает, дьявол его побери! На кой Тейвилу имя этого графа!
— Имя! Назовись! Имя!
Барон сжал шею пленника своей левой медвежьей лапой, перестав трясти его другой рукой. Он что, задушить его собрался!
— Имя!
В правой руке Тейвила появился нож, одно движение — и лейтенант срезал огсбургцу мочку левого уха. От неожиданной боли граф отчаянно взвыл! По его левой щеке потекли струйки крови.
— Имя!
— Генрих Георг фон Геринген! — сдавленно ответил имперец.