Вор вне закона
Шрифт:
— Не могу…
Седой недобро усмехнулся.
— Ты хочешь, чтобы он сгорел живым? Я ведь не шучу. Просто не умею шутить. Приступай.
Майор достал табельный пистолет, долго мялся, но вдруг решился и выстрелил журналисту в голову.
Седой следил за ним со зловещей улыбкой.
— Молодец, ты искупил свою вину. Частично, — сказал он. — Поэтому умрешь легко…
Седой молнией выбросил руку с узким граненым стилетом. Клинок с хрустом вонзился майору в висок. Тот мешком рухнул на пол. Крови почти не было.
— Так редко
— Уберите здесь все. Шмотки в огонь. Журналиста подбросьте к нему домой, майора расчлените и киньте в лесу.
Наверху все застыли в напряженном ожидании.
— Где мой боевой зам? — попытался пошутить генерал Ниночкин.
— Он умер, — развел руками Седой.
Все опешили.
— Как?!
Седой глумливо оглядел гостей.
— Предателя замучила совесть, сердце не выдержало. А может быть он оказался жертвой мести уголовников, я еще не решил. И вообще, хватит заниматься ерундой! Главное в повестке дня — операция "Эльдорадо", как я ее называю. Писака не ошибся, это действительно сделка века, — Седой ткнул пальцем в сторону генерала. — Ты лично, своей бестолковой головой отвечаешь за сохранность товара.
— Один я не справлюсь, — захныкал генерал.
— Есть у меня для тебя помощник, — с гордостью сообщил Седой. — Матерый опричник, из тюремных палачей. Кличка — Канарис. У него на службе были неприятности, пришлось уволиться. Возьмешь его к себе замом. А как дела с ворами?
Из глубокого кресла приподнялся Фома.
— Колю Старого и Коркию убрали. Лях выходит завтра. Уже сегодня. Пока живой.
— Да, недоработали, — грустно вздохнул Седой. — Да и с остальным ворьем пора кончать. Не ссы, Фома, к тебе это не относится. Но теперь я сам лично займусь этим дельцем. У меня для этого есть квалифицированные специалисты. Вы их видели, они сейчас работают в котельной.
В подвале двое палачей заканчивали работу. Оба тела убитых уже горели в топке печи. Тот, что пониже, тронул высокого за плечо.
— Э, подожди, Квали. Зачем ментовской клифт жечь? Он мне пригодится. Давно разгоном не занимался.
Брезгливо, двумя грязными пальцами, он взял засаленный милицейский китель майора и внимательно его осмотрел.
— Он же в крови.
— Ерунда, совсем немножко капнуло. Этот лапсердак и без того весь в пятнах как камуфляж. Пятном больше, пятном меньше — никто не заметит.
Тюремная дверь распахнулась без скрежета и шума и Лях вышел на волю. Пели птицы, сияло солнце, по всенародно известной улице Матросская Тишина шли счастливые прохожие. Ляху вдруг жутко захотелось мороженого. Фруктового, за семь копеек. Сколько оно стоило теперь, он мог только гадать.
У ворот тюрьмы Ляха ждал Писарь. Он прохаживался взад-вперед возле белой иномарки. Какой именно, Лях не понял, так как совершенно в них не разбирался.
— Такая честь, сам Писарь встречает!
Они обнялись. Писарь опирался на массивную тяжелую трость. Протянул ее Ляху.
— Это тебе сувенир. Узнал? Тросточка Лорда. Медведь прислал, просил передать.
Старый вор был так рад, что даже прослезился, но тут же заспешил.
— Извини, встреча будет скромная, без эскорта. Все давно на кладбище собрались, только нас ждут, — объяснил он. — Мы сегодня Пашу Яхонта хороним. Тебе не говорили, чтобы не расстраивать. Давай, Вальтер, гони, — велел он шоферу.
Руль у машины был справа, что Лях по незнанию расценил как редкое достоинство. Водила, молодой парень, но, судя по наколкам и доверию старого вора, уже сумевший попасть в авторитет, рванул с места. Мимо одноименного с тюрьмой дурдома они выскочили на Стромынку, а там свернули на набережную Яузы и погнали по ее изгибам.
Едва их машина скрылась за углом дома, к тюрьме подкатила черная "волга". Из машины выскочил человек в засаленной милицейской форме с погонами майора и бросился к дверям, из которых совсем недавно вышел Лях. Он вернулся почти сразу. Сунулся в настежь распахнутую из-за жары дверь машины и сообщил:
— Упустили. Пятнадцать минут назад вышел, сука!
Из салона "волги" донесся хриплый голос с кавказским акцентом.
— Мимо нас ни один ышак не проезжала, значит они вперед поехали. Садысь, сейчас дагоным.
— Кого? — рассердился человек в милицейской форме. — Ты хоть видел, на чем они укатили? Нет? И я не видел. А куда? Они могли на набережную выскочить, а могли по Стромынке двинуть, в центр или в Черкизово. А может он, в Сокольники, гад, рвется? Там есть где спрятаться…
— Ты мнэ кыно про Гылэба Жыглова нэ рассказывай! — оборвал его напарник. — Я зынаю, гыдэ его ыскат. На кыладбыще паэхали.
Человек в милицейской форме выругался, забрался в салон и черная "волга", развернувшись, понеслась по пустой в это время улице Матросская Тишина. Когда буквально через минуту черная "волга" выруливала с Большого Матросского на набережную Яузы, мимо нее в потоке машин пронесся белый "ниссан" с правым рулем. Но ни человек в милицейской форме, ни его кавказский напарник не догадались приглядеться к его пассажирам за тонированным стеклом. В противном случае история Ляха могла бы на этом закончиться.
В машине Лях не успел толком поговорить с Писарем. Узнал только, что Паша Яхонт был найден мертвым возле подъезда своего дома. На голове у него остался след от сильного удара. Но был ли этот удар нанесен убийцей или оказался результатом падения, осталось загадкой. Официальной же причиной смерти старого вора признали инсульт. Сначала умер, потом ударился головой. И никак не наоборот. В милиции не собирались вешать на себя сомнительное убийство. Судебная медицина не возражала.