Ворон и голубка
Шрифт:
— Но почему пытаться убить только меня, а не тебя? — пробормотал Мерлин, потирая подбородок. — Кто-то решил избавиться от меня, но таким образом, чтобы пожар выглядел несчастным случаем.
— Кто же? Слуги?
Синара, окончательно сбитая с толку, нахмурилась. Трудно было найти логическое объяснение странным происшествиям, происходящим в Блек Рейвне.
— Нет… ради чего им понадобилось покончить со мной? У них достаточно способов избавиться от меня: хотя бы не выполнять свои обязанности, впрочем, они и без того бездельничают с утра до вечера. Мне вполне могло надоесть все
— Но они не подозревают, сколько во мне упрямства!
— Твоя решимость меня восхищает, — улыбнулась Синара и показала на поднос с завтраком:
— Не хочешь чаю? Мама так и не пила.
Мерлин уселся, и Синара подумала, что почему-то эта сцена выглядит такой естественной! Она присоединилась к мужу, подождав, пока он наполнит сначала свою, потом ее чашку. Как она хотела поухаживать за ним! Но руки все еще болели, и Синара, наблюдая, как муж размешивает сахар, спросила:
— Скажи, что ты делал в тот день в Гейрлок Вудз? Летел, будто за тобой гнался сам дьявол.
— Отправился в Стормивуд с кое-какими документами, касающимися смерти отца, — вновь погрустнел Мерлин. — Брендон потребовал показать их. Похоже, он твердо решил помочь мне восстановить честное имя. У него появились некоторые идеи насчет того, как отыскать пропавшего кучера отца.
Душу Синары наполнило радостное тепло:
— Бренд всегда отличался преданностью тем, кого любит. Он хочет отплатить тебе за доброту, но что можно сделать в его положении? Ему придется скрываться, пока вор не будет найден.
— Я помогу ему, — пожал плечами Мерлин, — поскольку еще нахожусь на свободе, хотя, кто знает, сколько это продлится, если не найдут настоящего убийцу… поэтому сейчас я должен успеть добиться как можно большего.
— Что ты собираешься предпринять? Пристально глядя на мужа, Синара поднесла к губам чашку.
— Придется нанести визит владелице ожерелья, леди Фиделии. Интересно узнать, каким образом у нее оказались фамильные драгоценности твоей матери.
После долгого раздумья Синара объявила:
— Знаю, это звучит нелепо, но не считаешь ли ты, что все эти события — гибель твоего отца, воровство и происходящее в Блек Рейвне — связаны между собой?
— На первый взгляд одно не имеет отношения к другому, но Блек Рейвн много лет принадлежал Сеймурам, а Эстелла всегда была в близких отношениях с нашей семьей, хотя вышла замуж за Хоторна.
— С каждым днем все больше загадок, — вздохнула Синара. — Интересно, какой очередной сюрприз нас ожидает? А вдруг неизвестный злодей подожжет Блек Рейвн? Я боюсь.
Мерлин подвинулся к ней и, встав на колени, обнял за плечи:
— Я приказал людям круглые сутки охранять поместье. Они вооружены мушкетами и пистолетами. Ни одному чужаку не позволят пройти без моего разрешения.
Слова мужа немного успокоили Синару. Она почему-то твердо верила — он сумеет защитить ее. Она могла бы доверить ему свою жизнь. Невозможно, такой человек, как Мерлин не способен расправиться с отцом…
Синара чувствовала себя так, будто долго оставалась
— О, Мерлин, — прошептала Синара, прижавшись к мужу.
Ей нестерпимо захотелось поделиться своим открытием, но не успела она открыть рот, как губы Мерлина прижались к ее губам. Охваченные нетерпеливым желанием, они обнялись. Мерлин поднялся, увлекая ее за собой. Его сила уверенно вливалась в нее, а единственный не покрытый волдырями палец Синары обвел контуры спины мужа через скользкий атлас его узорчатого халата. Каждый бугорок мышцы, каждый дюйм загорелой кожи, каждое движение были для нее бесконечно желанны.
— Дорогая, — пробормотал он, зарывшись в копну душистых волос, — если бы ты погибла, мне было бы не для чего жить.
И, подхватив жену на руки, Мерлин отнес ее на постель. Синара пыталась предостеречь мужа, что кто-нибудь может неожиданно войти и застать их, но слова не шли с языка. Она хотела его, хотела так же страстно, как и он ее.
Мерлин, задыхаясь, поднял голову, пристально всмотрелся в глаза жены, и в этом взгляде сияла такая глубокая и преданная любовь, что Синара снова смутилась. Сумеет ли она когда-нибудь ответить ему таким же сильным чувством? И все же… необычное сладостное тепло наполнило душу, не оставляя места сомнению.
— Я люблю тебя, — прошептал он, прежде чем завладеть ее губами. Поцелуй становился все крепче, пока голова Синары не закружилась, а сама она, словно освободившись от тяжести пережитого, забыла об осмотрительности и нетерпеливо обняла обнаженное тело. Пальцы Мерлина, сдвинув кружевную ткань, нежно гладили бедра Синары, едва прикасаясь, но возбуждая все сильнее, требуя большего, и когда уже, казалось, были готовы вот-вот дотронуться до скрытого бутона плоти, пульсирующего в напряженном ожидании, Мерлин отнял руку. Синара едва не вскрикнула от разочарования, но вместо этого стала зачарованно наблюдать, как муж медленно развязывает ленты пеньюара и распахивает его, обнажая груди. Взгляд Мерлина потемнел еще больше при виде нежных упругих холмиков. Охваченная нестерпимым жаром, женщина чувствовала себя уязвимой и беззащитной.
— Ты так прелестна, моя изящная фарфоровая статуэтка, — улыбнулся Мерлин. Его ладони жгли огнем, и Синара прижалась к нему, безмолвно моля о большем.
Мерлин не мог наглядеться на грациозные изгибы, округлые бедра, полные груди. Накрыв губами розовый холмик, Мерлин вобрал его и начал сосать. Буйное, сладостно-горькое желание охватило его — горькое, потому что отчаянно требовало погасить пожар, но радость держать ее в объятиях заставляла желать возможно дольше продлить экстаз.
Подняв подол пеньюара, Мерлин осторожно раздвинул ее ноги. Пальцы скользнули в потаенную расщелину, влажную и теплую, выдавшую ее желание. Мерлин понял, что Синара так же страстно, как он, стремится к завершению, и буйная радость затопила его при мысли, что он может подарить ей этот восторг.