Ворон и роза
Шрифт:
Кретьен Руби падал неестественно медленно. Размахивая руками и ногами, он несколько томительных секунд летел в тишине, а потом его тело с глухим стуком ударилось о каменистое дно каньона, где и осталось лежать подобно брошенной тряпичной кукле.
Дэниел опустил ноющую от боли руку на сломанные перила. Едкий пот застилал ему глаза. Он стоял и ждал нашествия черного тумана, обволакивающего мозг, скрывающего содеянное от его сознания и спасающего от потери рассудка.
Вместо этого он обнаружил, что
— Дэниел, — с мукой в голосе прошептала девушка. — Он сдался. Он просил пощады. Ты не должен был сбрасывать…
— Не надо, — буркнул он, отдергивая руку и почти ожидая увидеть, что пальцы девушки испачкались от соприкосновения с ним.
Она отступила назад и с изумлением посмотрела на него, как на чужого.
— Я не понимаю тебя, Дэниел.
— Ради Бога, этот человек пытался убить тебя!
— Но ему не удалось. А ты убил его, даже не задумываясь. Ты с такой легкостью сделал это, словно что-то… незначительное для тебя.
Наоборот, это было одно из важных дел, какие он когда-либо совершал. Но Дэниел не мог ей об этом сказать. Он протянул руку и взял разорванный край ее рубашки.
— Прикройся. Нужно посмотреть, что там с Сильвейном.
Через полчаса Лорелея ошеломленно наблюдала, как Дэниел помогал Сильвейну и Барду подниматься вверх по дороге. Спустя два часа им удалось поднять тела второго пса и наемного убийцы.
Ослабевший после падения и потери сознания, Сильвейн минуту смотрел на покойника, потом с искаженным от ужаса, поцарапанным лицом отвернулся.
Дэниел смотрел на мертвого мужчину так, как будто снова готов был убить его.
«Как легко и хладнокровно Дэниел оборвал жизнь человека», — подумала Лорелея, заставляя себя посмотреть на бандита. На его лице, некрасивом при жизни, застыло удивленное выражение. Обычно Лорелея не была брезгливой, но сейчас с удивлением обнаружила, что к горлу подступает тошнота. Зажав рот рукой, она пробежала несколько шагов вниз по дорожке и прильнула к горе. Ее вырвало.
Через несколько минут кто-то вложил девушке в руку носовой платок.
— Возьми, — тихо произнес Дэниел. — Вытрись. Нам пора возвращаться.
Дрожащими руками Лорелея вытерла лицо.
— Почему кто-то хочет убить меня? — прошептала она. — У меня ведь ничего нет.
Дэниел, казалось, хотел возразить ей, но взглянул на Сильвейна и сдержался.
— Пошли, — сказал он, протягивая ей руку. Лорелея рванулась в сторону от Дэниела и схватилась за край своей разорванной рубашки.
— Я чувствую себя так… как будто меня растоптали в грязи, — сказала она. — Это мой дом, место, где я чувствовала себя в безопасности. А теперь…
Девушка вдруг вспомнила о том, как Дэниел последний раз целовал ее и как спокойно ей было в его
— Всегда бывает больно, — спокойно произнес Дэниел, — когда разбиваются иллюзии.
— Моя жизнь — не иллюзия. Я не хочу верить в это. Не хочу! — она лихорадочно начала складывать воедино события последних нескольких дней. — Кто-то настойчиво пытается убить тебя и меня, — проговорила она, глядя на Дэниела с возрастающим ужасом. Его глаза были закрыты, рот плотно сжат. — Ты что-то знаешь, да?
— Знаю, — ответил Дэниел, — что ты не должна никуда уходить, предварительно не сказав мне.
— Я прожила двадцать лет без тебя, — резко возразила она.
— Оставь его в покое, — крикнул Сильвейн. — Ради Бога, Лорелея! Этот человек спас тебе жизнь.
Юноша отвернулся и принялся мастерить носилки из длинных веток, связывая их между собой веревками. Время от времени Сильвейн бросал виноватые взгляды на Лоре лею и, когда встречался с ней глазами, его лицо вспыхивало от стыда.
Девушке хотелось подойти к нему, приободрить. Своим пониманием и прощением снять с его души малую часть вины за то, что он сбежал, столкнувшись с первой в своей жизни смертельной опасностью. Какие же муки должен был испытывать Сильвейн, зная, что пока он лежал без сознания после своего трусливого бегства и нечаянного падения в овраг, она сражалась с убийцей.
— Лорелея, — сказал Дэниел, — мы должны поговорить.
Она повернулась к нему и тихим голосом, чтобы не услышал Сильвейн, ответила:
— Вот это, — девушка махнула рукой в сторону лежащего на дороге тела, — доказывает, что никто в приюте не несет ответственности за тот несчастный случай. Должно быть, этот человек тайно пробрался в палату лазарета и подложил пороховой заряд.
— Я так не думаю.
— Тогда ты — глупец, — она повернулась, чтобы уйти.
Дэниел схватил ее за руку и развернул лицом к себе:
— Я понимаю, что ты чувствуешь. Каноники — твоя семья. Подозревать одного из них — это значит уничтожить все то, во что ты верила столько лет. Но иногда человек должен думать и действовать наперекор своей воле, желаниям и привычкам.
— Ты убил хладнокровно. Ты не можешь оправдать свой поступок.
Дэниел шумно вздохнул:
— Я даже не буду пытаться это делать. Но его гибель ничего не изменила. В приюте до сих пор находится опасный человек, Лорелея.
— Откуда ты знаешь, что это не вот этот бандит?
— Он чужой. Неужели ты считаешь, что его бы не заметили?
— Если ты так уверен, что в приюте находится убийца, тогда уходи, — с яростью бросила она. — До твоего появления здесь все было прекрасно. Только тогда, когда ты уйдешь, мы вновь обретем мир!