Ворон и роза
Шрифт:
— Я целился в… что-то другое.
— Ты — швейцарец, ты — меткий стрелок, ты не мог промахнуться.
— Собака так обучена.
Она закрыла его своим телом.
— Его? — У Дэниела внутри все сжалось. — Кого? Бандита?
Губы Сильвейна задвигались, но он не произнес ни звука. Дэниел понял, что парень молится.
— Скажи мне, Сильвейн, — приказал он. — Быстро. Это важно. В кого ты целился?
— В… каноника. Боже, помоги мне. Это был один из каноников, — из глаз Сильвейна покатились слезы.
— Который из них? — попытался уточнить Дэниел.
— Я… я не могу сказать. Лицо было скрыто капюшоном, а я находился в двадцати шагах от него. Уже смеркалось… Это мог быть любой из них.
— Ради всего святого, — взорвался Дэниел. — Ты собирался убить человека, даже не поинтересовавшись его личностью. Почему?
— У него был мушкет из тех, что привезли солдаты. Он прятался в зарослях у озера и целился в Лорелею.
Дэниелу стало страшно. Лорелея, а теперь и Сильвейн были в смертельной опасности. Он почувствовал, как ослабло его тело, словно обваренное кипятком. Он сделал Лорелею уязвимой, но самонадеянно считал, что давно не совершал глупых ошибок.
— Боже, — произнес Дэниел, опуская послушника. — Садись, Сильвейн.
Молодой человек тяжело опустился на дно лодки рядом с Дэниелом.
— Ты преследовал его?
— Нет. Я… я не смог. Я… убежал. Я струсил так же, как тогда, когда незнакомец напал на меня и Лорелею на горной дороге.
— У тебя нет времени на самобичевание, — огрызнулся Дэниел. — Человек, в которого ты стрелял, знает, что ты захватил его врасплох и можешь выдать. Тебе нужно уехать отсюда.
— Но Лорелея…
— Я позабочусь о безопасности Лорелеи.
Сильвейн задумался и настороженно взглянул на Дэниела.
— Почему я должен верить тебе?
— Потому что у тебя нет выбора.
Резкость и категоричность слов Дэниела не смутили послушника. Он понимал, что заслуживает презрения за свою трусость.
— После взрыва отец Джулиан приказал мне присматривать за ней, — прошептал он.
— Он объяснил причину?
— Нет. Он опасался еще одного несчастного случая с Лорелеей, подобного взрыву в лазарете. Утром я увидел, как она куда-то мчится. Я знал, что у нее есть любимое место в горах, и решил искать ее там.
— Лорелея сказала, что никто не знает об этом месте.
Сильвейн печально взглянул на Дэниела.
— Я знал. И ты тоже…
Дэниел понял, что этот парень любит Лорелею, и эта любовь принесла ему много страданий. Но теперь это не имело значения.
— Ты взял мою стрелу. Зачем?
— Ты и это знаешь.
— Ты ревновал. Ты хотел опозорить меня.
Сильвейн молча, кивнул.
— Тебе это мастерски удалось. Она обвинила меня. Произошло именно то, чего ты добивался.
Дэниел принялся лихорадочно соображать. Все говорило за то, что убийца взял собаку,
— Я должен расспросить отца Дроза, — сказал Дэниел.
— Отец Дроз не знал, что Красавица ушла. Он не стал запирать ее, уверенный в том, что она не убежит далеко от своих щенят, — в свете луны слезы на гладких щеках Сильвейна серебрились жемчужинами. — Негодяй, должно быть, приказал ей оставаться рядом с ним. Она смотрела прямо на меня:
Ты должен понять, что у этих собак выработаны инстинкты защиты, и они в случае опасности действуют самоотверженно. Красавица видела, что я собирался сделать. Она бросилась, чтобы защитить его. Защитить подлого убийцу.
— Кто же это мог быть? — простонал Дэниел. Лорелея сказала, что собака потеряла много крови. Он решил, не очень-то надеясь на успех, проверить в прачечной, нет ли там окровавленной одежды. Но убийца слишком скрытен и умен, чтобы оставлять такие явные улики.
— Я пойду, — сказал Сильвейн, поднимаясь.
— Не сейчас, — остановил его Дэниел. — Ты должен во всем признаться.
— Нет, — запротестовал Сильвейн. — Я не смогу смотреть им в глаза.
— Сможешь. Ты ничего не скажешь о канонике, и расскажешь о том, что вышел пострелять и допустил трагическую ошибку.
Дэниел настаивал, чтобы Сильвейн публично признался во всем, иначе, если убийца подловит Сильвейна одного, то жизнь послушника не будет стоить и ломаного гроша.
— Почему ты настаиваешь на моем публичном признании? — спросил Сильвейн.
— Негодяй может выдать себя, — предположил Дэниел.
«А еще мне надо, чтобы Лорелея перестала обвинять меня в убийстве Красавицы», — признался он сам себе.
— После этого я хочу, чтобы ты уехал в Париж. Сильвейн удивленно посмотрел на него:
— В Париж? Зачем?
— По делу Мьюрона. Кое-кто из патриотов Швейцарии пытается помочь ему получить свободу. Твоя помощь им может пригодиться.
Постепенно печаль начала исчезать из глаз Сильвейна.
— Ты действительно считаешь, что я смогу пригодиться?
— Возможно, — Дэниел был удивлен своим искренним участием в судьбе парня. Он заставил его наизусть выучить адрес в Сен-Дени.
— А что будет с Лорелеей? Мне бы хотелось узнать о твоих намерениях.
Дэниел понимал сомнения и тревогу Сильвейна.
— Я обещаю, что позабочусь о ее безопасности. — Этого недостаточно. Проблема гораздо сложнее, чем… — Сильвейн вдруг замолчал.
— Что ты хочешь мне сказать? — настойчиво спросил Дэниел.
— Ничего. Не обращай внимания. Дэниел сделал шаг вперед:
— Скажи мне, что ты знаешь.
Сильвейн испуганно взглянул на Дэниела и отрицательно покачал головой. Как хищник, Дэниел схватил его запястье и сжал, стремясь причинить парню боль.