Ворон(переводы)

По Эдгар Аллан

безнадежной, бесконечной, -

"Будет ли, молю, скажи мне,

будет ли хоть там, куда

"Снизойдем мы после смерти, -

сердцу отдых навсегда?"

И ответил Ворон:

"Никогда".

"Я молю, пророк зловещий,

птица ты иль демон вещий,

"Заклинаю

небом. Богом,

отвечай, в тот день, когда

"Я Эдем увижу дальной,

обниму ль душой печальной

"Душу светлую Леноры,

той, чье имя навсегда

"В сонме ангелов-Ленора,

лучезарной навсегда?"

И ответил Ворон:

"Никогда".

"Прочь!- воскликнул я, вставая, -

демон ты иль птица злая.

"Прочь!- вернись в пределы Ночи,

чтобы больше никогда

"Ни одно из перьев черных,

не напомнило позорных,

"Лживых слов твоих! Оставь же

бюст Паллады навсегда,

"Из души моей твой образ

я исторгну навсегда!"

И ответил Ворон:

"Никогда".

И сидит, сидит с тех пор он

там, над дверью черный Ворон,

С бюста бледного Паллады

не исчезнет никуда.

У него такие очи,

как у Злого Духа ночи,

Сном объятого; и лампа

тень бросает. Навсегда

К этой тени черной птицы

пригвожденный навсегда, -

Не воспрянет дух мой-

никогда!

Перевод Дм. Мережковского, 1890

К. Бальмонт 1894

ВОРОН

К. Бальмонт

Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой,

Над старинными томами я склонялся в полусне,

Грезам странным отдавался, – вдруг неясный звук раздался,

Будто

кто-то постучался – постучался в дверь ко мне.

"Это, верно, – прошептал я, – гость в полночной тишине,

Гость стучится в дверь ко мне".

Ясно помню… Ожиданье… Поздней осени рыданья…

И в камине очертанья тускло тлеющих углей…

О, как жаждал я рассвета, как я тщетно ждал ответа

На страданье без привета, на вопрос о ней, о ней -

О Леноре, что блистала ярче всех земных огней, -

О светиле прежних дней.

И завес пурпурных трепет издавал как будто лепет,

Трепет, лепет, наполнявший темным чувством сердце мне.

Непонятный страх смиряя, встал я с места, повторяя:

"Это только гость, блуждая, постучался в дверь ко мне,

Поздний гость приюта просит в полуночной тишине -

Гость стучится в дверь ко мне".

"Подавив свои сомненья, победивши спасенья,

Я сказал: "Не осудите замедленья моего!

Этой полночью ненастной я вздремнул, – и стук неясный

Слишком тих был, стук неясный, – и не слышал я его,

Я не слышал…" Тут раскрыл я дверь жилища моего:

Тьма – и больше ничего.

Взор застыл, во тьме стесненный, и стоял я изумленный,

Снам отдавшись, недоступным на земле ни для кого;

Но как прежде ночь молчала, тьма душе не отвечала,

Лишь – "Ленора!" – прозвучало имя солнца моего, -

Это я шепнул, и эхо повторило вновь его, -

Эхо – больше ничего.

Вновь я в комнату вернулся – обернулся – содрогнулся, -

Стук раздался, но слышнее, чем звучал он до того.

"Верно, что-нибудь сломилось, что-нибудь пошевелилось,

Там, за ставнями, забилось у окошка моего,

Это – ветер, – усмирю я трепет сердца моего, -

Ветер – больше ничего".

Я толкнул окно с решеткой, – тотчас важною походкой