Ворон. Осколки нас
Шрифт:
— Ты свел татуировку и называл Лизу моим прозвищем. Неужели не понимаешь, как это больно? — повышая голос.
— Сможешь как-нибудь это пережить? — Кирилл перебирал пальцами пустой бокал с вином.
Я покачала головой. Честно? Не могла дать однозначного ответа.
— Вы были вместе почти семь месяцев… Это немалый срок.
— Меня все устраивало, — сухо кивнул.
— Она тебе нравилась…
— Спорить не буду.
А мог бы и поспорить!
Разговор принимал совершенно невыносимый оборот. Зачем я вообще
Воронов внимательно на меня посмотрел.
— Нравилась. Но я ничего от нее не хотел, кроме очевидного. Как бы цинично это не звучало, у меня не осталось времени на одноразовые связи. А она подходила по всем пунктам. Мы ничего друг другу не обещали.
— Кроме очевидного… — состроила гримасу.
— То есть после того, как ты рассталась со мной по средствам мессенджера, я должен был еще уйти в праведники? Провозгласить — секс и женщины — зло?
Фыркнула, отпивая глоток чая из давно потерянной кружки.
— Она не была проходной девушкой, — вздохнула. — Вы жили вместе. Спали вместе. Ездили отдыхать, — слова, как осколки, больно резали горло.
— Да, было такое. Знаешь, чем она мне нравилась? С ней все было понятно. Никаких заморочек. Я мог полностью сосредоточиться на работе, ходить в спортзал, слушать бизнес-подкасты вместо того, чтобы бесконечно втыкать в приложение «Патрики онлайн», проверяя, где ты и с кем… Не вести себя как душевнобольной, кидаясь на всех подряд, в том числе, на друзей и родственников!
— Ну, прямо идеальная женщина! — стукнула донышком кружки о стол.
— А знаешь, после какого момента я решил дать нашим отношениям зеленый свет? — усаживаясь напротив, Кирилл подался вперед, удерживая меня на мушке своего острого, вспарывающего нервные окончания, взгляда.
— Даже представить не могу! — выплюнула едко.
— Теорема Фалеса. Попросил напомнить мне ее. Загадал, если Елизавета ответит, пойдем в мой номер. Нет — пошлю ее, и сниму кого-нибудь в баре.
Сознание любезно напомнило мне тот вечер.
— Хочешь языком? Мелочь, не поцелую, пока у тебя эта теорема от зубов отскакивать не будет…
— Ты так ее и не выучила. И не смогла решить ни одного долбанного примера, потому что я пошел у своей принцессы на поводу… — порочно улыбаясь, высунул кончик языка. — А у Лизки алгебра от зубов отскакивала. Она доказала мне еще пару-тройку теорем. А утром вывела помадой на моем животе. Оказывается, алгебра была ее любимым предметом в школе.
А утром вывела помадой на моем животе…
Меня начало колотить. Пальцы вжались в кулаки, ногти врезались в ладони. Зачем он все это рассказывает? Немыслимо! От новой порции откровений мне стало дурно…
— Отвези меня домой! — поднялась, направляясь к двери.
— Ну, щас! У нас сегодня еще ночь любви по плану! — нахально подмигнул, преграждая мне путь.
— Это самое ужасное
— Ненавидишь? — ухмыльнулся, — Увы, Лебедева, у нас это не взаимно. И я сам решу, куда мне валить… — перехватив мои запястья, завел их за голову. — Засела между висков, садюга! Не вытравить! — пожирая меня глазами. — С татуировкой или без — всё одно! Придется свыкнуться — никому тебя не отдам! Переспи уже с этой мыслью?! — эмоциональная тирада прозвучала ультимативно, поднимая еще большую волну гнева у меня в груди.
— Ты только и можешь, что делать мне больно! — сопротивлялась, пытаясь вырваться. — Оставь меня в покое, Кирилл!
А у Лизки алгебра от зубов отскакивала. Она устраивала меня по всем пунктам…
Его откровения каленным железом жгли то, что осталось от моего сердца.
— Я хочу домой… — хотя, положа руку на сердце, маленькую комнатку в съемной квартире с натяжкой можно было назвать домом.
— Помилуй всевышний! — Воронов показушно взмолился. — За какие такие грехи ты мне ее послал?
Придурок!
— Ты так спокойно рассказываешь о ваших интимных секретиках! Думаешь, мне приятно это слушать???
??????????????????????????
— Интимные секретики… — его грудь начала сотрясаться от беззвучного смеха. — А то, что я даже спустя столько лет сравнивал всех с тобой — это ты оставила без внимания?
Я опустила глаза. Тело прошибала мелкая дрожь, которую я не могла контролировать. Сердце кровоточило, пока черная ревность затапливала внутренности. Не получалось собрать то, что разбито… Никак не выходило.
Наша первая любовь — осколки.
— Иди сюда! — не позволяя опомниться, подхватил меня под бедра, заваливаясь вместе со мной на диван.
Кирилл усадил меня к себе на колени, заковывая в тиски сильных рук. Несмотря на душащую обиду, его объятия действовали на меня успокаивающе. Не хотелось их разрывать…
— Думаю, всему виной незакрытый гештальт! Это мешает тебе жить. Тревожит… — выдала скорее на зло.
— Ну да, всему виной херов гештальт! — непечатно выругался. — Закрой гештальт — спи спокойно!
Мои губы непроизвольно растянулись в улыбке.
— Я тоже всех сравнивала с тобой… — призналась, сама не знаю, зачем.
— Гештальт не закрыла, что ли? — вполне миролюбиво поинтересовался собеседник.
Пустила в него испепеляющий взгляд.
— И много было этих всех? — добавил таким голосом, будто речь шла о списке смертников.
Вот вообще после сегодняшних откровений не хотелось озвучивать ему реальное положение вещей. Пусть пока побудет в неведении…
— Почему ты пригласил меня на свидание? Вроде же еще пару дней назад клеймил последними словами? — встретилась с ним глазами, прижимая ладони к щекам.