Ворон. Подлинная история лорда Северуса Тобиаса Снейп-Принц
Шрифт:
— А что ты сам думаешь об этом? — спросил Дамблдор.
— Не знаю, профессор, — я смущенно пожал плечами, — все это так внезапно навалилось. Я… я в растерянности. Раньше меня просто не замечали, но едва выяснилось, что я лорд Принц, я тут же стал центром внимания. Не за мои знания или какие-то заслуги, которых нет, а просто из-за древней крови. Мне кажется это глупым.
— Твои слова греют мою душу, мой мальчик, — взгляд у директора вновь стал таким добрым — добрым, что мне опять с трудом удалось подавить в себе желание выхватить палочку. — Несмотря на все произошедшее, ты остался тем же умным
Но все же она дает преимущества, старик, и тебе это прекрасно известно, — подумал я, усиливая мысленные щиты — одна из привычек въевшихся в меня за время долгого знакомства со стариком.
— Мир вокруг нас стремительно меняется, — продолжал монотонным голосом увещевать Дамблдор. — Мы уже не можем, как это было раньше, полагаться только на статус секретности. Рано или поздно нам придется открыться маглам. Магия может многое сделать для всеобщего блага человечества! Разумеется, открывать магический мир нужно постепенно — шаг за шагом, но это уже давно назревшая необходимость. Нам все сложнее прятаться. Столь радостно тебя принявшие чистокровные роды и лорд Волдеморт живут прошлым. Их путь — это путь в пропасть.
Твой путь ведет туда же старик. Чем больше запретов накладывается на древние магические ритуалы, тем сильнее деградирует магическое искусство. Маглов слишком много и то, что мы можем им предложить без ущерба для себя, просто крохи. При пресловутой "открытости" этого им будет слишком мало.
Но тебе этого не объяснишь, старик. Ты фанатик, а значит слепец. Точно такой же слепец, как и Волдеморт. Между вами нет разницы, вы мечтаете переделать мир, и считаете, что именно выбранная вами модель идеальна. Волди даже получше будет, он хотя бы делает вид, что прислушивается к чужому мнению. Да, как бы парадоксально это не звучало, но Темный лорд был благороднее и честнее величайшего светлого волшебника современности. Это после раздробления души на семь частей он стал постепенно скатываться в безумие.
— Я согласен с вами профессор, — неуверенно кивнул я. — Но боюсь, что теперь древние роды и лорд Волдеморт от меня не отстанут. Они уже строят на меня планы и вряд ли от них откажутся.
— Мальчик мой, как твой директор, я просто обязан тебе помочь. Главное что ты осознаешь всю нелепость и пагубность выбранного лордом Волдемортом пути.
— Спасибо профессор, ваша вера много для меня значит, — я с надеждой и неуверенностью посмотрел на директора.
— Не за что, Северус, отныне ты можешь обращаться ко мне в любое время…
Интерлюдия.
Когда Северус Снейп ушел, Дамблдор легким взмахом палочки избавился от чая и сладостей. Перед директором появился золотой, украшенный рубинами кубок и простой на вид глиняный кувшин. Лорд Альбус Дамблдор не любил вино, зато слыл большим ценителем медовухи.
— Какой интересный молодой человек, — пробормотал Дамблдор, смакуя напиток. — Да моя дорогая? — повернулся он к фениксу. — Он может быть нам полезен, весьма полезен. Ради всеобщего блага!
Конец интерлюдии.
Глава 12.
Во рту стоял отвратительный привкус смешанных зелий и рвоты. После встречи с Дамби я добрых минут десять провел в обнимку с лучшим другом пьяницы. Флакончики с рвотным помогли избавить желудок от того коктейля всевозможной магической дряни, что попали в него после чая и сладостей "доброго директора".
Несло сейчас от меня как от несвежего мертвеца. Хотя, нет — трупы пахнут гораздо приятней. Склонившись над раковиной, я в очередной раз тщательно прополоскал рот, но мерзостный запах отказывался проходить. По опыту знаю, что сейчас весьма кстати было бы принять пару стаканов огневиски. Но стратегические запасы сего животворного напитка, прежде расположенные в моем кабинете, сейчас недоступны — они еще просто не существуют.
Подобрав мантию, чтобы не мести ею влажный пол туалета, я присел на корточки и закурил. Надеюсь, что табак перебьет этот трупный запах. Дожили, Северус. Еще недавно я сам гонял малолеток с сигаретами из туалетов, нещадно назначая отработки, и вот теперь уподобился им. Чертова магловская привычка! Избавлюсь от Дамби и Волди брошу курить. Колдомедицина, колдомедициной, а здоровье здоровьем.
Время было обеденное. Но при одной только мысли о еде, к моему горлу вновь подкатывала тошнота. Докурив сигарету, я встал, снова прополоскал рот, умылся и посмотрел в большое настенное зеркало.
Бледная кожа стала еще бледнее и приобрела какой-то мертвецкий синий отлив. Зубы пожелтели, словно их не чистили как минимум пару недель. Знакомая картина из будущего. Остаточный эффект зелий — чтоб его! В прошлом на свой внешний вид мне было плевать, а теперь придется с этим что-то делать. Не хочу пугать Лили. Я и так далеко не красавец, а после посиделок у Дамблдора выгляжу как несвежий покойник.
Наложив на себя простенькую иллюзию, я вновь посмотрелся в зеркало. Да. Так, пожалуй, получше. У маглов хотя бы не появится желание использовать святую воду, распятие или осиновый кол при встрече. А маги к палочкам не потянутся.
Теперь, правда, любой сильный маг поймет, что я что-то использовал, но это не запрещено.
Подняв сумку с учебными принадлежностями, я покинул свое убежище и отправился в сторону кабинета зельеварения.
Зайдя в аудиторию, я по привычке направился к столу преподавателя, но быстро спохватился и занял один из первых столов. Кабинет зельеварения мало изменился. За годы, что я тут преподавал, я мог написать краткое эссе по каждому расположенному в нем предмету мебели. Школьные парты, с укрепляющими чарами, массивный стол преподавателя, шкаф с ингредиентами, доска.
— Добрый день, Северус. Что-то случилось? — раздался рядом голос Слагхорна. Повернувшись, я увидел вошедшего в класс декана Слизерина.
— Просто решил прийти пораньше, профессор.
— Все бы мои ученики так рвались на уроки, — по — доброму хохотнул Слагхорн, устраиваясь за столом преподавателя.
Достав из футляра очки, он долго и тщательно протирал их носовым платком, рассматривая на свет. Наконец, торжественно водрузив их на свой мясистый нос, Слагхорн достал из саквояжа журнал и полностью погрузился в чтение.