Ворон
Шрифт:
Тут раздался другой голос:
— Да что там проверять то? Вон смотри — какая большая ладья плывет. Ах, да где ж наши то суда! Оставь ты эту лодку…
— Нет — надо проверить.
Слышно было, как канатная лесенка ударилась о борт лодки Тьеро.
Вот опять голос:
— Подвинься-ка ты на своей лавке, а то и встать негде.
— Да что вы так? — изумленным голосом спрашивал Тьеро. — Отродясь, ведь, такого не было. Что случилось то?
Воин встал на свободную от ящиков часть дна, между лавкой и носом лодки, и говорил:
— Что случилось?
— Жуть то какая! — громким голосом, чтобы заглушить, тот мучительный стон, который должны были вызвать эти слова, вскричал Тьеро, и тут же, не останавливаясь. — Но откуда это вам известно?! Может — ошибка какая.
— Хорошо бы, если ошибка. Однако есть факты — страшные факты. И мы так действуем. Сначала должны поймать его, а потом — будем разбираться… У тебя кто-то есть на лодке, я слышал звук какой-то?
— Эй! — тревожный окрик с палубы. — Нашел что ли, что-то, подмога тебе нужна?!..
Как слабый отзвук душевных страданий были те судороги, которые сводили тело Альфонсо. Когда бураном взвивалась в душе боль — до предела напрягалась какая-нибудь часть его мускул — да такого предела, за котором они уже должны были разорваться — и все это, перенапряженное, болело, но вновь натягивалось. И какова же была его боль, когда он услышал, с уст этого совершенно незнакомого ему воина, что он — убийца. До этого он еще цеплялся за какую-то слабую надежду, а тут… И от этой боли не было спасения — он был готов на все — только бы вырваться из этого, сжимающего его огненного обруча. Очередной стон прозвучал вслух — не ясным было, какое существо могло издать звук столь страшный.
— А, ведь, кто-то есть у тебя за ящиками, да? — голос воина весь обвился металлическими нотками, и слышно было, как выхватил он из ножен клинок. — Признавайся-ка сразу, кого прячешь, его? — с этими словами он, поддел клинком ткань, которая прикрывала ту часть ящиков, под которыми лежал Альфонсо — ткань упала на воду, и, точно материя развоплотившегося призрака, поплыла с течением.
Тьеро попытался говорить спокойно, однако, каждый услышал бы в его голосе сильную тревогу:
— Должно быть мыши, или крыса. Но, никого более — я точно знаю, что никакого человека на моей лодке нет. Вы уж поверьте.
Воин наклонился, и отбросил один из ящичков — он плюхнулся в воду.
— Эй, эй! — попытался остановить его Тьеро. — Это ж драгоценность — с этим такая история связана — хотите расскажу.
— Эй, помощь нужна?! — окрикнули с палубы.
— Да тут и одну места мало! Поставьте наготове лучника. Чуть что — стреляйте — кто, кроме убийцы может здесь прятаться.
В это время, с другого борта слышались крики:
— Эй, на ладье — подплыть к нам!
Впрочем, эти крики не для Тьеро, ни для Альфонсо ничего не значили — они прибывали в том напряженном состоянии духа, за которым нет ничего внешнего, но есть только ожидание чего-то грозного, неотвратимо надвигающегося. Воин
— Э-э-э, а что же так побледнел то, а? И руки вон подрагивают? Коли бы совесть чиста была, так спокойным бы сидел. Лучше признавайся во всем.
— Я дрожу от негодования. — говорил Тьеро. — Как вы смеете так обращаться с этими вещами. Вы бы знали — каждый из этих ящиков, хоть и выглядит блеклым, стоит воспоминаний целого детства. А один, по вашей вине, уже уплыл по течению. Другой, вы выдернули так резко, что у него переломилась стенка! Придется вам за это отвечать, и не предо мною…
Теперь воин вынимал все эти ящички, да сундучки не так резко, передавал их Тьеро, который складывал их у носа.
Вот под очередным ящиком открылось правое плечо Альфонсо, однако, в это время, к другому борту корабля подошла ладья, да не ровно — гребцы то волновались — отродясь в Нуменоре такого переполоха не было. Корабль тряхнуло, а вместе с ним — и лодочку; воину пришлось отдернуться, ухватиться рукою за борт, при этом он выронил ящик за борт.
— Ну, вот — еще один потеряли! — увидеи открытое плечо Альфонсо, страшным голосом закричал Тьеро. Воин попытался этот ящик поймать, а Альфонсо получил возможность отодвинуться чуть в сторону — он был скрыт, но надолго ли?
С другого борта слышались голоса — кажется, на ладье плыли какие-то купцы, и противились тому, что их товары должны быть осмотрены; иначе — вывернуты наизнанку.
Воин вновь наклонился над ящиками, и отодвинув один из них, увидел, как выбежала из под него, здоровенная водная белка (Морские белки обитали в реках Нуменора — походили на белок древесных, только без шерсти, покрыты серебристой чешуей, длинный плавник — как хвост настоящей белки. Помимо обитания в воде — любили затененные, прохладные места, где проводили по несколько часов во сне).
И эта водная белка, так грубо разбуженная — плюх — и скрылась за бортом.
— Ага — вот она, значит, причина этого недоразумения. Белка! — в сердцах воскликнул Тьеро. — Ну, что — теперь то оставите, ваши бессмысленные поиски?
— Нет — я еще не совсем спятил. Водные белки так не храпят — да они вообще никаких звуков не издают… Ну — если у тебя здесь ничего нет, так и не бойся — еще несколько ящиков подымем — и, если нет ничего — плыви. Догоняй упущенный… Ишь — здоровый какой…
Это воин поднял самый большой из ящиков — тот, который лежал возле ног Альфонсо. Подняв следующий, он должен был увидеть ногу юноши.
«Нет, нет…» — лихорадочно билось под этими ящиками сознание: «Неужто, все-таки схватят?! Нет — я за борт. Пусть стрелу пускают — пусть ко дну пойду — все одно лучше, чем мука такая…»
И тут он понял, что чернота в глазах — это око ворона, и тут же и голос его: «Спасу, если поклянешься исполнить любое мое желание…»
— Да, да, клянусь! — забыв обо всем, вскрикнул Альфонсо, но этот выкрик перекрыла загудевшая с недавно оставленного берега труба, и труба, ответившая ей с корабля.