Ворон
Шрифт:
Нервы сдали.
Резьбу окончательно сорвало.
Последние несколько недель я держал свои эмоции под замком, понимая, что отцу сейчас точно не до наших разборок…
Его готовили к операции.
Сахарный диабет дал осложнение на ноги…
Некроз тканей стоп нижних конечностей. Диагноз – приговор. Консервативное лечение не дало результатов. У отца развилась гангрена. После ампутации обеих стоп он впал в кому.
Мой отец уже третий день не приходил в себя…
Завис между жизнью и смертью…
Я
– Кир? – услышал загробный голос Артема. – Батя не хотел рисковать тобой. Знал, если ты будешь в курсе, не сможешь остаться в стороне, – брат поморщился.
Но ведь я так отчаянно в нем нуждался…
– Все решили за меня? – запрокинул голову, пялясь в идеально белый потолок частной клиники. – А если он не выйдет из комы? Если умрет? – долбанул кулаком по столу. – Я тебе на хрен никогда этого не прощу!
Тягучая удушающая тишина. Мотор на износ. Мое горло сжималось от боли.
Ты не можешь оставить меня еще раз…
*****, просто живи!
Артем вздохнул.
– На кону стояло слишком многое. Долгие годы он ждал возмездия. Отомстить Венедиктовну. За всех нас. За маму… – желваки в его заросшей челюсти дернулись, – и дождался. Эта мразь уже не выйдет на свободу… Уж я об этом позабочусь, – зло рассмеялся. – Вся его долбаная империя сложилась как карточный домик. Пришло наше время.
Я сжал пальцами пульсирующие виски.
– Прости, брат. Но так было нужно. Со временем ты поймешь, – добавил Артем, практически не размыкая губ.
Он нервничал. А если даже эта бесчувственная скотина не могла справиться с эмоциями… Где-то поблизости хлопнула дверь.
Мы одновременно подскочили.
– Молодые люди… – док кашлянул.
Что?
Нет!
Меня всего затрясло.
– Ваш отец пришел в себя!
Ваш отец пришел в себя…
Закусил внутреннюю сторону щеки, дабы не дать воли рвущимся наружу эмоциям.
Жив!
Спасибо… – мысленно обратился к тому, кому молился все утро…
Отец, которого я потерял пятнадцать лет назад и снова обрел незадолго до совершеннолетия. И опять чуть не потерял… Сюр какой-то… Временами накрывало такое отчаяние.
Батя…
– Он еще слишком слаб, но динамика положительная. Хотел бы проконсультировать вас насчет протезов. На них сейчас очередь, нужно заранее оформить заказ…
Протезы…
Мужик в самом расцвете сил…
Безумие
– Кир, поезжай домой. Тебе надо отоспаться. Я подежурю…
Не стал спорить. Трое суток тусовался около дверей в блок реанимации. Реально чуть сам не подох, в ожидании хоть каких-то новостей.
Вернувшись домой, я принял душ и завалился на кровать. Башка раскалывалась. Сказывались нервный перегруз и драка с Темычем. Давненько не чувствовал себя настолько разбитым. Надо бы отоспаться, а я как обычно потянулся к телефону…
Зашел в мессенджер.
Открыл нашу переписку.
Мое последнее сообщение так и висело непрочитанным. Уже третий день. Ну, круто, че. Разобиделась. Ведь в последние дни я реально потерялся – круглые сутки проводил в больнице.
Хотя это мне следовало обижаться – Алина пообещала приехать на день рождения, и бортанула. По любому батя закусился.
Однако когда я узнал, что она не приедет, почувствовал некое облегчение – хоть парни из службы безопасности и заверили, что ни Венедиктов, ни его шакалы больше не представляют опасности, я никак не мог поверить, что это действительно конец.
Какое-то странное предчувствие не отпускало.
– Постараюсь приехать в ближайшие дни и все тебе расскажу. Подыхаю без тебя, Лебедева Алина.
Да, мне определенно было, что ей рассказать. Одна перестрелка с людьми Венедиктова, чего стоила. Артема подстрелили. Броник спас. Мне, наконец, доверили огнестрел. И многочасовая практика в тире оказалась очень даже кстати…
Последний месяц жизни напоминал третьесортный блокбастер от создателей сериала «След»: бандитские разборки, возвращение блудных родственников, слезы и сопли.
Хотелось все бросить и сорваться к ней, но я не мог оставить отца. Не тогда, когда он только-только вышел из комы и так в нас нуждался. Одна надежда, что сразу после выпускного Лебедева переедет ко мне. Эта мысль и не давала окончательно свихнуться.
Несмотря на мертвецкое состояние, я открыл галерею, просматривая наши совместные снимки. Смущенная. Раскрасневшаяся. В этой своей пижамке с пончиками.
Закусил губу, стараясь игнорировать болезненное давление внизу живота. О-ох. И ведь был уже в душе…
Это какой-то запрещенный прием быть настолько нереальной. Ляля. Разнесла мое каменное сердце. Садюга мелкая. Так дернула за струны мрачной души, что порвала их на хрен.
Подыхал от любви. И какого-то первозданного желания обладать… Стать ее первым мужчиной. Ядреная смесь, скажу я вам.
Захотелось перед сном услышать её ангельский голос. Набрал. А на том конце лишь сухое «абонент временно не доступен». Что за звездец? Завтра проведу воспитательную беседу…
Проснувшись, я первым делом позвонил Алине. И снова ноль ампер. Прокрутив нашу переписку вниз, только сейчас обратил внимание, что ее ответы в последнее время имели довольно обезличенный характер. Сухие. Односложные.