Ворон
Шрифт:
– Дай пройти! – машинально выставила руку вперед.
– Погоди. Я поговорить хотела…
Поговорить? Похоже, черепушка окончательно прохудилась.
– Что тебе надо?
– Алин, кажется, вчера мы друг друга неправильно поняли… – моя обидчица невинно захлопала глазами.
– Стесняюсь спросить, в какой момент началось это непонимание? Когда ты угрожала мне своим ботинком? Или, когда в очередной раз испортила вещи? Думаешь, я продолжу это терпеть?
Внезапно она протянула мне какой-то пакет.
– Что там? Очередная
– Лебедева, не кипятись. Лучше взгляни! – Терехина ловким движением фокусника вытащила оттуда мою куклу, помахав ей перед моим лицом.
Стремительно вырвав у нее игрушку, я ошеломленно уставилась на чистое платье без единого следа грязи.
– Но… как?
– Универсальный пятновыводитель творит чудеса! – староста хмыкнула. – И верни назад эту рухлядь! – длинным красным ноготком она указала на учебники, которые я держала в руках.
– Купила тебе новые взамен испорченных. Там и тетради. Говорю же, мы друг друга неправильно поняли. Ты меня слышишь? – пощелкала пальцами в воздухе.
Не уверена. Я до сих пор ожидала какого-то подвоха. Не прошло и суток с того момента, как она грозилась стереть меня в порошок, а теперь отстирала куклу и даже возместила остальные убытки?
– Я ничего не понимаю…
– А что тут понимать? Ты сказала, что между вами с Егором ничего нет. Это, ведь, правда? – при упоминании имени Безрукова глаза одноклассницы сверкнули зловещим огнем.
– Мы общаемся исключительно по школьным вопросам, – ответила честно.
Кивнув, она смерила меня странным взглядом.
– Надеюсь, конфликт исчерпан? И все это останется между нами? – в ожидании ответа Терехина закусила пухлую нижнюю губу.
– Исчерпан. – Подтвердила после непродолжительной паузы. – Но, если что-то подобное повторится еще раз, я сразу пойду к директору! – нахмурившись, я поспешила обратно в класс.
Проходя через заснеженный двор, мое внимание привлек почтовый ящик. Он был открыт. На месте мультифоры с задачками, которую я оставила ночью, лежала шоколадка с приклеенным к ней стикером. На нем был нарисован чертенок, а внизу приписка «Твой злобный сосед» и номер телефона.
Губы расплылись в широкой улыбке, а в груди появилось что-то отдаленно напоминающее эйфорию. Разумеется, Воронов снова угадал, оставив плитку моего любимого горького шоколада.
– Не такой уж ты и злобный, сосед! – обратилась к Кириллу мысленно.
А затем перевела взгляд на его дом. Не поминай черта, как говорится…
С обнаженным торсом, прикрытым лишь полотенцем, небрежно свисающим с плеч, Воронов стоял у окна, сверля меня взглядом. Ну, разумеется, он видел, как я улыбалась шоколадке. Вот стыд!
Глава 24.1
Чтобы хоть немного сгладить неловкость, я энергично помахала плиткой, однако ни один мускул на лице соседа не дрогнул. Этот придурок снова проигнорировал мое приветствие,
Я стиснула зубы, припоминая, как он меня успокаивал. Теплые шершавые пальцы Кирилла на моем лбу и щеках. Невесомые, но в то же время уверенные мужские прикосновения. Ощущение безопасности на уровне инстинктов.
Была абсолютно уверена, он не причинит мне вреда. Звучит чудовищно, но я чувствовала – за всей этой непроницаемой броней бьется горячее доброе сердце. Только как объяснить эти перепады настроения? Ночью сам пробрался ко мне в дом, а днем изображал холодное безразличие.
Окончательно запутавшись, пытаясь разгадать ребус по фамилии Воронов, я занялась готовкой. Приготовила папе куриный суп и испекла песочное печенье: из-за характерной формы мы с мамой называли их «улитками». Учитывая папины проблемы с сердцем, я заменила сахар на стевию. Получилось не менее вкусно. Слопав пару штук, я собрала передачку и поспешила в больницу.
Мы с отцом решили прогуляться в маленьком парке на территории медицинского учреждения. И хоть он храбрился, я с болью наблюдала, с каким трудом ему дается каждый шаг.
– Через пару дней будет еще одно обследование. По его результатам доктор определится с датой выписки. Скорей бы. Уже нет никаких сил тут торчать!
– Я верю, все будет хорошо, и ты скоро ко мне вернешься! – сжала его теплую слегка влажную ладонь.
– Надеюсь, хочется еще покоптить небо.
– Ну, пап…
– Севастьянов предлагает сдаться в московский кардиоцентр. Пройти комплексное обследование. Но на работе сейчас проверка за проверкой, я, итак, выпал из обоймы… – остановившись, он протер запотевшие стекла очков.
– Прекрати думать о работе! Ты хоть понимаешь, чем это чревато?
– Хотелось бы не думать, но зам каждый день докладывает отнюдь не радужные новости. Ох, что-то с этим интернатом не чисто…
– Папуль… – я крепко его обняла. – Значит, найдешь другую работу! В сто раз лучше! Я тоже могу подрабатывать. Вдвоем мы справимся.
– Ребенок! Как же мне с тобой повезло… Кстати, видела, я пополнил твою карту?
– Да, видела… Не надо было, я экономила.
– Помню, ты говорила о какой-то ткани. Купи себе ее! – он улыбнулся одними глазами.
– Но этот итальянский шелк такой дорогой…
– Покупай!
– Пап! – взвизгнула от радости. – Я мечтала о нем два месяца! Ты самый лучший! – закружила его в объятиях.
Мы громко смеялись, подставляя лица крупным хлопьям снега, которые безостановочно сыпались на нас с неба.
– Нет, Аля, это ты самая лучшая дочь. Мы с твоей мамой постарались на славу.
Вечером я сделала уроки и поболтала с Полькой по «Зуму». Подруга как обычно достаточно быстро свернула разговор, сославшись на занятия у репетитора. У каждой из нас теперь новая жизнь, пора бы мне уже с этим свыкнуться.