Вороньи крылья
Шрифт:
— А тебя не она контролировала, дурень, — светло улыбнулась ведьма, как маленькому мальчику, любимому внуку. — Ты сам. Слишком внимательно слушал, что шепчут твоей избраннице. Нехорошо подслушивать то, что для тебя не предназначено. Если не перестанешь, однажды лишишься хвоста.
Снегуркин братец только фыркнул. Совсем по кошачьи.
— Я ее не пущу, — сказал немного подумав.
— А тебя спрашивать не будут. Ни она, ни Мать ураганов, ни ее дети. Ты хотел дать девочке силы достаточной для защиты от этого мира. Так радуйся, она ее получит.
— Если выживет.
— А ты на что? — весело спросила
Прозвучало очень жизнерадостно. Илиен даже глаза закрыл, словно видеть веселящуюся ведьму было выше его сил.
— Нет, — сказал, как отрезал.
А Марина поймала себя на том, что последняя фраза ведьмы ей почему-то не нравится. Было в ней что-то неправильное, что-то для нее обидное. Но вот что именно, понять девушка не могла. Голова плохо соображала.
— А теперь, собирайте свои вещи и уходите, — велела ведьма и одарила демона недовольным взглядом. — И не смей больше приносить в чужие дома ту гадость, которую прячешь на груди.
Марина мгновенно забыла о неуловимой неправильности и удивленно посмотрела на Илиена. На груди он прятал медальончик, симпатичный серебряный кругляшек на кожаном шнурке. Ничего другого вроде не было. И на тебе, ведьма обнаруживает гадость.
— Илиен...
— Я не могу сказать, дал слово.
Девушка вздохнула. Данное кому-то слово демон вряд ли нарушит. Но любопытно же.
— Оно хоть не опасное?
— Теперь нет, — тепло улыбнулся Снегуркин братец.
Значит, раньше было, поняла Марина. И зачем оно ему?
— Ой, а мое лицо? — опомнилась девушка.
На лицо посмотрела ведьма. Внимательно. Потом ощупала, зачем-то понюхала и улыбнулась, став похожей на Бабу Ягу, заманивающую доверчивого Иванушку.
— Все в порядке с твоим лицом, — сказала добродушно. — Поплачешь, и вместе со слезами уйдет краска.
Вот те на, мысленно восхитилась Марина. Возьми и поплачь на ровном месте.
— Илиен, нам нужно купить лук. Много лука.
Неплохая ведь идея.
— Больше в храмы мы не пойдем, — сказал демон, когда дверь ведьмового жилья захлопнулась за гостями. — Эти... — он замолчал, словно подбирал эпитет пообиднее, но не хотел материться. — Боги, — выдохнул, наконец. — Заставляют людей делать то, с чем сами могли бы справиться мгновенно. Если бы попытались.
— О, — сказала Марина.
Она, если честно, не поняла, чего именно от нее хотят. Какая еще Спящая красавица? Даже не сказали, где ее искать. Или она сама по дороге попадется рано или поздно? И что с ней потом делать? Заставить Илиена поцеловать постороннюю тетку? Или самой попробовать? Вдруг она нетрадиционной ориентации.
Бред какой-то.
Нет, девушка никого будить не собиралась. Просто раздражало, что ни с того ни с сего посылают туда, не знаю куда, и даже помощи с наградой не обещают. Пускай сами идут. Или своих призванных посылают. Они у них обычно от безделья маются, некоторые еще и жертв в линялых мехах, прикрывающих достоинство, изображают. А Марина поплачет над луком и забудет эту историю.
— Ой, смотри — Нэмина. Куда это они? — заинтересовалась девушка, увидев тень в компании разномастных мужиков, бредущих по улице.
Илиен пожал плечами и резко свернув, пошел следом за Нэминой и сопровождением. Любопытный кошак.
Древняя карга посмотрела на нюхачей из столицы и сопровождавших их стражников, как на тараканов, нагло расхаживающих по чистенькому кухонному столу. Вот только отмыла и на тебе, маршируют. Отдельный брезгливый взгляд тетка кинула на сапоги Нэмины. После чего заявила скрипучим голосом:
— В этот доме в обуви не ходят.
Тень фыркнула, но сделала карге одолжение — разулась и положила сапоги у порога. Остальные последовали ее примеру. После этого их милостиво пустили в дом. Спорить с бабулькой было нельзя — в ее подвале находилась дверь, ведущая в подвал соседнего дома. Именно в тот, где не отличавшиеся оригинальностью контрабандисты устроили склад.
Вообще, в Батише подвалы часто были общими, разделенными спустя годы и годы после появления. Еще чаще они сообщались узкими коридорчиками и все вместе превращались в подземный лабиринт. Когда-то по ходам и подвалам пробирались воины из гарнизона города, чтобы зайти в тыл к нападавшим. Еще ими пользовались при пожаре. Если пройти по этим подвалам и коридорчикам в правильном направлении, рано или поздно выйдешь к морю. Собственно, подвал почтенной карги был предпоследним в этой цепочке, а тот, который превратили в склад — последним. За что карге эту честь и оказали.
Унести с собой обувь хозяйка не позволила. А когда раздраженная Нэмина спросила, в чем они будут бродить по подвалам, выдала плетенные кожаные тапки с мягкой подошвой. И улыбалась при этом так загадочно, что Дару сразу понял — бродить в этой обуви по подвалам будет холодно и неудобно.
Подвалы его не разочаровали. Карга в своем хранила копчености, вино и бочки с соленьями. Все это добро дружно пованивало рыбой и мышами.
Заржавевший замок на двери в соседний подвал открылся только с пятой попытки, если бы не открылся, Нэмина бы его оторвала, вместе с дверью. А дальше оказалась дикая помесь музея, склада и городской помойки. Мышами и рыбой там воняло еще сильнее. Обитые замшей шкатулки, в которых перевозили поделки столичных ювелиров, чередовались с грязным тряпьем, непонятными кусками дерева, стеклянными шариками, которые некоторые эстеты насыпают в ванну, чтобы помасажировать место на котором сидят, и прочие мало кого способные заинтересовать безделушки. Пройдясь туда-сюда и брезгливо поворошив кучи тряпок деревяшкой Нэмина остановилась и возмущенно указала на каменное чудище заросшее паутиной:
— Папа императора.
— Что? — переспросил Дару.
— Бюст, который два года назад украли из дворцового парка во время маскарада. Отец нашего императора. Герой и полководец.
Дару подошел ближе, удивленно посмотрел на героический бюст и потеребил пальцами губу. Кому и для чего мог пригодиться легко заменяемый камень он так и не придумал. Подвал решили украсить, что ли?
Серебра, как и ожидалось, в подвале не было. Хотя Дару бы не удивился, если бы его тут нашли, с такой-то коллекцией. Карга дожидалась нюхачей и стражников в своем подвале, наверное, боялась, что если не проследить, они выпьют ее вино и закусят воняющей рыбой бараньей ногой. А потом там и помрут отравившись. И ей придется их закопать в саду, под розами.