Вороновым крылом по плечу
Шрифт:
Всё время будет проливаться.
Я был не прав. Я был один.
И не считая в подсознании
Минуты до кончины сил,
Я верил, что не будет больно
Мне больше. Время даст мне сил.
Я так ошибся. Всё типично.
Все люди хрупкие. И я
Не исключение. Словно c жаром
Мне дали под дых, прям с плеча.
Изранили души сомнения,
И снова оживили их.
И снова убивало время,
Меня безжалостно. И тих
Был голос, сверху мне шептавший:
«Будь
Чтобы мгновения все эти
Не повторились».
Повторись!
Ну повторись же, снова, снова,
Давай, я не расслышал раз.
Тебе так нравится убого
Мне в глаз светить всем тем…
Чтоб вас!
За что я был всем этим ранен?
И почему же так всегда
Заканчивается эта повесть.
Ну почему же? Я спьяну
Могу сказать вам всё таким же
Суровым голосом. Сквозь сон
Я повторяюсь дважды, тише:
«Я был неправ. Пойдите вон».
октябрь 2016
т р о л л ь
Никто не хочет время
С тобою проводить.
Ты им не нужен, бремя
Одиночества носить
Обязан ты извечно.
Тебя же попросить
Они могут скоротечно
Уйти от них, забыть.
Ты никому не нужен,
Ты проклятый, немой,
Тебя они забудут,
Так сразу же и ноль
Эмоций будет с ними
От встречи той с тобой.
Ведь ты скучнее мили
Гробов пустых. Ты тролль,
Которого не любят. Ему не рад никто.
Ты никакой, и ворон
Склевал твоё лицо.
Ты никому не нужен,
Ты пуст. Ты нищ. Ты слаб.
Так потому не будешь
Подвержен слухам, раб.
Не будешь, ну и что же
Останется тебе?
Обидой упиваться,
Зарываясь в самом дне?
Ну что же, дело ваше,
Тролль мой. Ты будешь прав
Исчезнуть коль захочешь…
Hominis est errare*.
*«Человеку свойственно ошибаться» (лат.)
октябрь 2016
n o t c r a z y
Мальчишка тот с меня был ростом.
Он молча шёл, держа цветы.
Он шёл в тумане, весь заросший
Мгновением сбываемой мечты.
Он шёл не робко, без опаски,
И чувств своих он не таил.
Он был слепой толпой водим.
И верил им, не видя дым.
***
Когда подрос он, то, увядший,
Но все ещё живой, писал:
«Я верил в сказки, верил в счастье,
Так почему
Он выводил все буквы кровью,
Писал чернилами из ней.
И понимал, теряя воздух,
Что и теперь толпа: стук в дверь.
Она стояла сверху, с криком
Врачи несли его домой.
Он снова был один, и тихо
Читал чужие мысли, лихо
Скрывая собственные.
***
Он
Рос быстро.
Рос не мирно.
Сопротивлялся.
Не молчал.
И выводил
На стенах, шифром
Воспоминания.
И был
Мальчишка тот с меня лишь ростом.
Он выводил:
«С меня, с меня»…
Стук в дверь. Опять.
И тишина.
«Он молча шёл, держа цветы, и уходил из своего маленького и радостного мира в общество, суровую реальность, покидая собственные детские мечты.
***
Поняв, насколько ему противны и чужды все живые люди, насколько они на него непохожи, мальчик сошёл с ума. Он уже подрос и находился в психиатрической лечебнице.
И теперь толпа: стук в дверь. Пациент выбрался из своей палаты и разбил стакан, получив острый осколок. Он писал на стене кровью, пытаясь донести до людей свою мысль, описать, чего они не видят, какой ужас таится внутри них самих.
Врачи несли его домой – в его палату, в мир немой.
***
Он снова выбрался оттуда. Не способны врачи его удержать.
Он уже умирает, дописывая свой стих – на последний абзац едва хватает сил, прежде чем потерять сознание и умереть от потери крови, а потому все сильнее и сильнее сбивается слог.
Он пишет последнюю строфу, где уже чётко указывает на то, что стихотворение это описывает его жизнь.
Но он сумасшедший. Он безумец. И кто их слушает, друзья?
Стук в дверь. Опять.
Безумец умер.
Кровавый стих на белых стенах сумасшедшего дома остался его первым и последним произведением.
Криком души».
Из сочинений неизвестного автора, чьи работы в весьма смятом виде были найдены внутри здания полуразрушенного типа неопределенного назначения.