Воронья стая
Шрифт:
— Уильямс, — говорил он.
— Ваше здоровье, — говорила она.
— Разрази меня гром, Уильямс, как я люблю тебя! Ох, как я тебя ненавижу, ублюдок ты этакий! — смеялся он, колотя Уильямса по плечу.
— А где Том?
— Горжусь
Стены вспыхнули. В воздухе забили черные крылья. Его избитая рука уже ничего не чувствовала.
— Трудно будет бросить работу, кое-что у меня неплохо получалось…
Пол измял весь перед у рубашки Уильямса. Тот почувствовал, как отлетают пуговицы. Со стороны могло показаться, что Пол со своей обычной напористостью собирается его избить. Его челюсть ходила вверх-вниз, от его дыхания очки Уильямса запотели.
— Горжусь тобой! Люблю тебя! — и он снова тряс его руку, бил по плечу, дергал рубашку, трепал по щеке. С Уильямса слетели очки и упали на пол, тихонько дзинькнув.
— Господи, Уильямс, прости!
— Все в порядке, наплюй.
Уильямс поднял очки. По правому стеклу паутиной разбежались трещины. Он посмотрел сквозь него: Пол, ошеломленный, смущенный, пытался выбраться из паутины.
Уильямс ничего не сказал.
— Какой ты неловкий, Пол! — взвизгнула Элен.
Разом грянули телефон и дверной звонок, и Пол говорил, и Элен говорила, а Том куда-то ушел, и Уильямс
Его трижды вырвало. Из-под сжатых век катились слезы, и он не знал — отчего, не знал, дышит он или рыдает, он даже не знал, слезы ли это боли и сожаления или, может быть, вовсе не слезы. Коленопреклоненный, словно на молитве, он слушал, как по белому фаянсу вода бежит к морю.
За дверью — голоса.
— С вами все в порядке, Уильямс?.. С вами все в порядке… ты в норме?
Он пошарил в кармане, достал бумажник, открыл его, увидел билет на поезд, сложил его, засунул в грудной карман и прижал ладонью. Потом поднялся на ноги, тщательно вытер губы и долго стоял, рассматривая в зеркале странного человека с паутиной вместо глаза.
Сжимая в руке латунную ручку двери, пошатываясь, с закрытыми глазами, он вдруг почувствовал, что весит не более девяноста трех фунтов.