Воропаев и принцесса
Шрифт:
Я спросил:
– Что ты смеешься?
– И ты дал им денег?
– спросила Тата.
– Дал, - сказал я.
– И они ушли в гостиницу?
– Нет.
– Ой, не могу, - смеялась Тата, - не могу!..
– Что ты не можешь?
– обиженно спросил я.
– Потому что они купили на твои деньги еще водки и максимум через час вернулись к тебе!
– воскликнула Тата.
– С водкой. Так?!
Вынужден был подтвердить:
– Так. С водкой и красным вином для принцессы.
– Зачем же ты им дал денег?
–
– Неужели ты Воропаева не знаешь?
Вынужден признать:
– Не знаю. Или знаю плохо…
Но все это было потом, много позже, а сначала я, дав Воропаеву двести рублей, что по тогдашнему курсу равнялось примерно тридцати пяти долларам США, с облегчением проводил его и принцессу до дверей своего подъезда и показал им рукой, как быстрее дойти до гостиницы.
– Жаль, у меня телефона их нет, - сказал я, - но там всегда свободно. Я когда-то пользовался, - зачем-то добавил я, хотя это была неправда.
Воропаев сухо поблагодарил меня, принцесса, как настоящая женщина Востока, была непроницаема.
– Заходите еще, - сказал я, - приятно было познакомиться, Лиля…
Принцесса кивнула:
– Пока…
Уходя, Воропаев сказал странную фразу, на которую я тогда не обратил внимания.
– Это жизнь… - сказал Воропаев.
– Что?
– сказал я, не слушая.
– А, да-да, конечно…
С невыразимым облегчением я вернулся домой.
– Ушли?
– спросила моя жена.
– Ушли. Вроде бы…
– Ты что, им денег дал?
– Да нет, что ты, спи…
– Ты дал им денег, - сказала жена с надрывом.
– Я слышала. Что же это такое?! Я экономлю, не могу себе ничего купить, а ты ему и какой-то его случайной бабе просто так, чтобы он ушел, даешь сорок баксов… Ты что, не можешь просто ему сказать, чтобы он пошел на фиг?! Ты что, в своем доме не хозяин?..
– Понимаешь, - снова попытался объяснить я, - это же мой старый друг. Ты же знаешь. У него проблемы. Очень возможно, что он говорит правду, что у него давно никого не было. И я ему дал взаймы… Кстати, не сорок, а тридцать пять долларов, ты плохо считаешь.
Моя жена молча отвернулась к стене. Я глянул на часы. Был четвертый час утра. Через незашторенное окно было видно, что на востоке небо начинает светлеть. Я быстро разделся и лег. Некоторое время мы лежали молча. Потом я закрыл глаза и задремал.
Разбудил меня шум на лестнице. Было уже совсем светло. Я прислушался. Шум нарастал. Ужасная догадка меня поразила.
– Это Воропаев и принцесса… - подумал я.
– Вернулись!.. Неужели их не взяли в гостиницу?
Голоса на лестнице звучали все отчетливее. Был слышен женский смех.
– Это они?
– спросила проснувшаяся жена.
Я кивнул.
– Не выходи, мы спим. Это в конце концов наглость, ты же им денег дал…
Мы немного полежали, слушая доносившиеся с лестницы шум и крики.
– Сейчас проснутся соседи, кто-нибудь выйдет - и произойдет
– Воропаева знают в квартире напротив, я когда-то оставлял ему ключи.
– Когда-то… - сказала жена.
– Неужели ты не понимал, что нельзя превращать свой дом в бордель?! Ты же взрослый человек!
– Да при чем тут это?
– я даже рассердился.
– Он просто так заходил, один. Ты что, думаешь, мы вообще без женщин ни минуты не проводили?!
– Не знаю, - сказала жена.
– Мне все надоело. Проводили, не проводили - мне все равно. Я завтра уеду к маме.
В этот момент с лестницы донесся особенно громкий взрыв смеха.
– Они там пьют, - сказал я.
И задал риторический вопрос:
– Интересно, на что?
– Тебе действительно интересно?
– сказала жена.
– Ты что, не понимаешь?! Ты же сам им деньги дал!..
И она, воздев руки к потолку, даже сказала:
– Боже мой!..
– Сейчас проснутся соседи, - сказал я, чтобы увести ее от травмирующей темы.
– Пусть проснутся!
– сказала моя жена, смотря перед собой невидящим взглядом.
– Пусть милицию вызовут! Если ты не мужчина и не можешь выйти и выгнать его, если так, то пусть это за тебя сделают другие!..
Я немного помолчал. Знаете, не люблю я такую аргументацию: «Если ты не можешь…» - и так далее… Мне она представляется демагогической и как минимум не дружеской. Тем более в устах, так сказать, любящего существа. Потому что, если человек действительно не может, что его этим укорять? Он что, от этого сразу сможет? А если может, но не хочет, тогда тем более надо сначала разобраться, а потом уже говорить… Проанализировать его мотивы, все взвесить…
– А помнишь, - сказал я, - как Воропаев помогал нам наш диван собирать? Вот этот, на котором мы сейчас лежим. Почему-то я сейчас вспомнил…
– И что, - сказала жена, - теперь он может водить к нам всех своих б…?!
– Ну, не всех…
– А через одну. Тебе перед его женой не стыдно?..
– Они разошлись, - сказал я.
– Я же тебе рассказывал. Причем по ее инициативе. Говорят, она с кем-то живет.
– Ну и что?!
– сказала моя жена.
Против этого я не нашелся что возразить.
– Что так нервничать, - сказал я после некоторой паузы, - человек вообще первый раз к нам не один пришел…
В этот момент в дверь позвонили.
Я вдруг почувствовал странное облегчение и безразличие. Мне стало удивительно хорошо.
– Я пойду открою?
– сказал я.
– Мне все равно, - сказала жена.
– Это утонченное издевательство. Если ты хочешь в нем участвовать, открой. Мне-то давно все все равно, я-то ведь завтра уезжаю к маме…
Звонок повторился.
– Это не соседи… - сказал я.
– Вот что самое главное… Самое главное сейчас - это покой окружающих нас людей!
– Я завтра уезжаю, - повторила жена с отчаянием в голосе.