Ворошилов
Шрифт:
Опять перед Ворошиловым горькие дороги отступления, как в июне под Могилевом, а в июле — августе под Ленинградом. Бредут навстречу беженцы и, что гораздо хуже и тревожнее, отдельные бойцы и командиры. Они вырвались из окружения, они потеряли свои части и командиров, их надо собрать, вооружить, вновь повести в бой. Выходят и целые соединения, с оружием и командирами, решительными, хладнокровными и инициативны-» ми. Этих надо только одобрить, направить — и они будут сражаться, сражаться до конца: ведь позади Москва, и отступать некуда! Воля советских воинов не сломлена!
Вот в небольшом одноэтажном домике, в помещения штаба фронта, перед Ворошиловым навытяжку стоит рослый и статный красавец генерал. Он только что со штамбом армии, присоединив по пути ряд частей и
— Как это вы со штабом, но без войск шестнадцатой армии оказались под Вязьмой?
— Командующий фронтом сообщил, что части, которые я должен принять, находятся под Вязьмой…
Генерал предъявляет письменный приказ. В разговор вступает только что прибывший новый командующий фронтом — Г. К. Жуков. Он дает указания генералу, и тот уходит, чтобы немедленно поспешить к Волоколамску. Через неделю-другую его будет знать вся страна, и имя его навечно войдет в историю нашей Родины — это Константин Рокоссовский.
День следует за днем, без сна и отдыха. 12 октября Ворошилова отзывают в Москву.
Гитлер давно и много раз на словах уничтожал Красную Армию. Если верить его речам, то в октябре 1941 года перед вермахтом практически нет боеспособных советских дивизий. Нет их и в советском тылу: в этом убежден Гитлер, в это верят его генералы, в этом старается убедить других и адмирал Канарис, начальник абвера, военной разведки. Однако все они жестоко ошибаются.
Глубоко в тылу согласно решению ГКО формировались 10 резервных армий. Главное управление формирования и укомплектования войска РККА (Главупраформ), возглавляемое Е. А. Щаденко, ежедневно сообщало в Москву, как готовятся резервы. Ворошилову было поручено контролировать формирование и обучение резервных частей и соединений.
13 октября он выехал в глубь страны. Инспектируемые им войска формировались в Московском, Приволжском, Уральском, Южно-Уральском и Среднеазиатском военных округах. Огромные расстояния и постоянные разъезды — вот измерения жизни маршала в течение последующих 14 месяцев.
Создание резервных соединений было исключительно сложным делом: наша страна ощущала недостаток во всем. Мало было собрать необходимое количество людей (людские ресурсы не безграничны, рабочие руки требовались и на заводах, и в колхозах), но этих людей следовало одеть, и одеть тепло — близилась зима, накормить, а продовольствия остро не хватало, обучить — подавляющее большинство их не служило в армии — и главное — вооружить, вооружить, вооружить! Промышленность страны в ту осень не была в состоянии производить все необходимое армии: важные промышленные области захватил враг, эвакуированные на восток предприятия еще не развернули производство. Армия нуждалась в самых существенных видах вооружения — не хватало даже винтовок.
И все же резервы готовились, не могли не готовиться: враг вел наступление на Москву, и вся страна участвовала в решающей схватке. Воля советского народа, его благородные цели в войне, его решимость отстоять свое социалистическое Отечество были с исчерпывающей полнотой охарактеризованы в речи И. В. Сталина на Красной площади 7 ноября 1941 года. Эта речь широко известна, но отнюдь не все знают, что в этот день и в Куйбышеве, где тогда находились высшие государственные, партийные, военные учреждения страны [44] , состоялся парад.
44
В Москве оставались ГКО, Ставка и минимально необходимый для оперативного руководства страной и армией партийный, правительственный и военный аппарат.
Командовал парадом генерал-лейтенант М. А. Пуркаев. Ровно в десять утра на площадь выехал Ворошилов. Объехав войска, он поднялся на трибуну и произнес речь. Маршал говорил о тяжелом положении нашей страны, об опасности, о суровой борьбе, о том, что гитлеровцы бросают на фронт все новые и новые полчища.
— Мы обязаны все эти полчища истреблять дочиста, без остатка. Это наш великий и
Ворошилов хорошо знал, что говорил: он был одним из тех, кто приводил эти ресурсы нашего народа в действие. Время в ту пору у него было расписано по минутам. Вот только один день — 25 ноября 1941 года [45] .
С утра Ворошилов проверил, как идет передислокация штаба и соединений 61-й армии в район Ряжск — Раненбург — Мичуринск. Он ознакомился с укомплектованием дивизий, дал распоряжение точно установить местонахождение эшелонов и барж с оружием, проследить, чтобы они прибыли вовремя. Затем вместе с областными партийными и советскими руководителями маршал осмотрел строительство запасного оборонительного рубежа, причем остался недоволен и выбором места, и темпами работ. После этого он побывал в обкоме ВКП(б) на совещании партийных работников, направленных для службы в армию, и произнес перед ними речь. Наступил вечер, но рабочий день маршала далеко еще не закончился. Помощник его — Л. А. Щербаков — записал в дневнике: «В 20.00 маршал принял командующего армией т. Попова и члена Военного Совета т. Колобякова.
45
Сведения взяты из книги В. С. Английского «Климент Ефремович Ворошилов».
В 21.00 маршал заслушал доклад генерал-лейтенанта т. Чибисова о проделанной работе группы командиров по организации боевой подготовки и сколачиванию частей армии.
В 22.00 маршал принял зам. начальника Управления НКВД т. Осетрова.
В 23.00 маршал прибыл в обком, откуда разговаривал по телефону с т. Щаденко о состоянии дивизий — о неукомплектованности армии, полков связи, дивизий личным составом, вооружением и имуществом.
(Разговаривал) с т. Хрулевым о необходимости быстрее снабдить отправленные (на фронт) дивизии всем положенным.
В 0.20 (26 ноября) маршал разговаривал по телефону с начальником ГАУ т. Яковлевым о снабжении дивизий вооружением.
В 0.35 (разговаривал) с т. Василевским, который проинформировал об обстановке на фронтах.
Кроме того, в 0.50 маршал выяснил с т. Найденовым положение со снабжением дивизий средствами связи и отправкой телефонного кабеля в 325 и 326 сд.».
Эти последние дивизии входили в состав 10-й армии, штаб которой разместился в городе Кузнецке Пензенской области. Командующий генерал-лейтенант Ф. И. Голиков выехал из Москвы в Кузнецк 26 октября. В назначенных местах дивизии сосредоточились лишь 8 ноября. Днем же 24 ноября Голиков получил распоряжение двигаться на фронт. Таковы были тогда темпы! На 22 ноября три стрелковые дивизии — 324, 325 и 326-я — совершенно не имели вооружения. Тем не менее 2 декабря армии надлежало быть на фронте: защитники Москвы изнемогали, им требовалась помощь. На ходу, на железнодорожных станциях, нередко и на местах выгрузки получали бойцы винтовки, ручные пулеметы, теплое обмундирование…
Ворошилов инспектировал войска и этой армии. На дивизионном учении в 322-й дивизии он побывал в большинстве частей, расспрашивал командиров и политработников:
— Каково настроение бойцов? За этим надо следить!
— Как устроены люди? Сыты ли? Теплое обмундирование получили? Торопите снабженцев, зима, видно, будет лютой.
— Есть ли больные? Как с госпиталями? Не стесняйтесь привлекать местные силы, советские люди всегда помогут.
Зная, что большинство бойцов и командиров армии еще не участвовало в боях, маршал считал необходимым напомнить: