Воровка
Шрифт:
В ее чертах вдруг проступила усталость:
– Ты пытаешься флиртовать со мной?
Проклятье. Это очень быстро становилось самым странным знакомством с девушкой на моей памяти. Поэтому я представился по имени.
– Прости, что?
– Мое имя. – Я протянул ей руку для рукопожатия. До нее просто хотелось дотронуться. Она оказалась ледяной, будто сквозь ее кожу просачивался ее характер. Она поспешно отдернула руку.
– Да, я пытался флиртовать с тобой, пока ты не растоптала мои надежды.
Ни в один из дней, прожитых мною под солнцем и луной, я не пожимал руку девушке, которую
– Слушай, я бы рада остаться и покормить твое эго бессмысленной болтовней, но мне пора.
Бессмысленной болтовней. Она только что использовала столь вульгарное выражение, чтобы задеть меня. Боже. Что за женщина. Если бы я мог пробиться сквозь всю эту враждебность, какой она оказалась бы на вкус? Но она уже направлялась прочь. Нужно было срочно сказать что-то, что оставило бы неизгладимое впечатление. Так что я решил задеть ее в ответ:
– Если бы ты была животным, то явно ламой.
Я смеюсь ей в спину. Это правда. Ламы мне весьма симпатичны: отстраненные, с испепеляющим взглядом. Плюются, когда раздражены. Однажды в контактном зоопарке одна из них плюнула в моего брата, тут же завоевав титул моего любимого животного. Не то чтобы незнакомка об этом знала – я просто сравнил ее с животным, выводя ее из себя.
– Увидимся, – сказал я, уже разворачиваясь обратно к друзьям. И да, я собирался обязательно удостовериться в том, что мы увидимся. Мне нужно было добиться этой холодной, ядовитой девушки. Добиться аудиенции в ледяном замке и растопить его, если понадобится. Я привык к тому, что женщины желали меня, а она не желала ничего больше, чем не иметь ко мне отношения, – даже не назвала своего имени. Наблюдая за тем, как она исчезает вдали, я уже понимал: первое – я хочу ее. Второе – ради взаимности придется потрудиться.
Никто понятия не имел, кто она. Это сбивало с толку. Она так отличалась от остальных, что я полагал, каждый парень в кампусе поймет, кого я имею в виду: непокорные темные локоны, глаза, пылающие внутренним огнем, талия настолько тонкая, что вокруг нее можно сомкнуть ладони. Пришлось даже воспользоваться связями в приемном отделении, где работала девушка, с которой мы встречались в старшей школе и которая по-прежнему неровно ко мне дышала.
– Калеб, так нельзя, это против правил, – наклонилась над стойкой она, исполняя дешевый трюк с глубоким вырезом.
– Только в этот раз, Рэй.
Большего было и не нужно.
– Ладно, какой корпус?
Она поднималась к зданию Коннора.
– В Конноре проживают пять сотен девушек, нужно что-то более конкретное.
– Второй курс, – наугад предположил я.
Она принялась что-то печатать на клавиатуре.
– Отлично, мы сузили выборку до двухсот.
Я задумался. Синие джинсы, белая рубашка, черный лак на ногтях. Достаточно, чтобы прикинуть, на каком курсе она может учиться.
– Попробуй юридический или философский.
Она явно обладала тем особым воинственным характером, что обычно воспитывали в себе юристы. Но она так внимательно рассматривала то дерево, затерявшись в собственных мыслях…
Рэй стрельнула взглядом по сторонам и торопливо повернула ко мне экран монитора. Я так же оперативно пролистал колонну фотографий – примерно по тридцать на страницу. Рэй
– Давай поторапливайся, Казанова. У меня могут быть серьезные проблемы, ты в курсе?
Спустя несколько минут я сказал, стараясь казаться беззаботным:
– Ее тут нет. Что ж, видимо, на этот раз удача мне не улыбнулась. Но все равно спасибо.
Рэй хотела сказать что-то, но я махнул ей рукой и выбежал во двор. Конечно, нужная фотография была там, третья сверху. Просто мне не хотелось, чтобы незнакомка попала в поле зрения Рэй – та имела дурную привычку распространять дурные слухи о девушках, которые мне нравились.
Оливия Каспен. Яивило. Произнесенное наоборот, ее имя могло означать силу, волю и чистоту. Идеальное имя для маленького сноба. По дороге в общежитие я не мог перестать улыбаться.
Я искал ее всюду. Она не ходила ни в спортзал, ни в кафетерий при кампусе, ни на баскетбольные игры. Я даже вернулся к тому месту, где мы встретились, и ошивался возле ее корпуса. Бесполезно. Либо она была первоклассной отшельницей, либо та встреча мне померещилась. Оливия Каспен. Белоснежка и Злая Королева в едином облике. Я просто должен был найти ее.
На следующей неделе было не до улыбок. Я заметил ее среди трибун на одном из финальных матчей этого сезона. Мы вышли в плей-офф и вели счет с отрывом в десять очков. И с того момента, как увидел ее, я потерял концентрацию. То и дело оглядывался туда, где сидела она, сжимая в ладонях пластиковый стаканчик. На меня она не смотрела. Не знаю, какой порыв овладел мной и заставил надеяться, будто ее можно было бы впечатлить игрой, но именно это я и попытался сделать. Команда гостей рванула вперед, и установилась ничья. Я стоял на линии штрафного броска, и по сей день я не в состоянии объяснить, какой приступ безумия подтолкнул меня провернуть трюк, стоивший нам победы. Я подбежал к тренеру. В обычных обстоятельствах подобный проступок обеспечил бы мне исключение из команды, но, к счастью, я был лидером, а тренер – другом семьи.
– Не могу сосредоточиться, – сказал я. – Мне нужно сделать кое-что.
– Мать твою, Калеб, ты издеваешься?
– Тренер, – надавил я, – дайте мне две минуты.
Он прищурился, глядя из-под линз очков:
– Это из-за той девчонки, да?
Кровь застыла у меня в жилах. Тренер всегда отличался проницательностью, но…
– Которая пропала без вести.
Я растерялся. Лора? Мы встречались, но не то чтобы серьезно. Должно быть, мои родители что-то ему рассказали – наши матери близко общались. Когда мы объявили о наших отношениях, мама была в восторге, но, как оказалось, за блестящей оберткой Лориной внешности не скрывалось ни грамма индивидуальности. Искра между нами погасла почти сразу. Но прежде чем я мог бы возразить, он сказал:
– Иди, но чтобы одной ногой здесь, другой там.
И созвал команду, объявив тайм-аут.
Я поднимался к ней, перешагивая через две ступени зараз, и чем ближе я становился, тем сильнее она бледнела. Когда я опустился на корточки возле нее, она уже готовилась сорваться с места.
– Оливия, – сказал я. – Оливия Каспен.
Она потеряла внутреннее равновесие, но тут же его восстановила. Прежде чем наклониться ко мне, вгляделась в мое лицо:
– Браво, ты узнал мое имя. – А затем, понижая голос: – Какого черта ты делаешь?