Воровская честь
Шрифт:
— Навстречу нам движется джип, — спокойно предупредила она. — В машине четверо, один из них, похоже, сидит за зенитным пулемётом, установленным сзади.
— Продолжай ехать как ехал, Азиз, — сказал Скотт. — Ханна, а ты продолжай сообщать нам все, что видишь.
— Они в сотне метров от нас и начинают проявлять интерес.
Кохен показал на сумку с инструментом и выхватил из неё гаечный ключ. Скотт взял монтировку. Они медленно перевернулись и привстали на колени.
— Джип развернулся и встал поперёк дороги, — сказала Ханна. — Секунд через пять нам придётся остановиться.
— Их
— Да, — подтвердила Ханна. — Больше я никого не вижу.
«Кадиллак» остановился.
— Джип в нескольких шагах перед нами. Один из солдат выходит. За ним второй. Двое остаются в машине. Один за пулемётом, второй по-прежнему за баранкой. Мы берём первых двух, — сказала Ханна. — Вам придётся иметь дело с двумя в машине.
— Понятно, — ответил Скотт.
Первый солдат подошёл к «кадиллаку» со стороны водителя, а второй стал обходить его со стороны пассажира. Азиз и Ханна держали руки на дверцах, слегка приоткрыв их.
Уловив момент, когда первый глянул назад и потянулся за оружием, Азиз стремительно распахнул дверцу, ударив солдата по коленям и сбив его с ног. Прежде чем тот успел прийти в себя, Азиз выпрыгнул из машины и прижал его к земле. Скотт выскочил, когда второй бросился к Ханне. Первый удар Ханны пришёлся ему по сонной артерии, а второй по основанию черепа, когда он пытался вытащить пистолет, который в конце концов выпал из его безжизненной руки. В руках у третьего заговорил пулемёт. Кохен нырнул на дорогу, и к нему из-за баранки бросился четвёртый, на ходу стреляя из пистолета. Кохен метнул в него гаечный ключ, заставивший его сделать шаг в сторону и оказаться на линии огня пулемёта. Огонь мгновенно прекратился, но Кохен уже вцепился ему в горло. Солдат обмяк и, получив два удара по шее, стал корчиться в судорогах на земле. Кохен быстро переключился на сидевшего за пулемётом, который уже ловил его в перекрестие прицела. Достать его на расстоянии десяти шагов было невозможно, и Кохен метнулся к «кадиллаку» под градом пуль, две из которых впились ему в левую ногу. В этот момент с другой стороны к джипу бежал Скотт. Когда солдат развернул ствол пулемёта в его сторону, Скотт пролетел оставшиеся метры по воздуху и рухнул на него сверху.
Пулемёт продолжал строчить, когда они неуклюже свалились на землю и, вскочив на ноги, двинулись друг на друга. Скотт ударил пулемётчика монтировкой по шее — тот подставил руку и отразил удар, но Скотт саданул его левым коленом в промежность и заставил сложиться вдвое. Второй удар монтировкой пришёлся в цель и перебил шею солдату. Он распластался на дороге, как пловец кролем, замерший на взмахе. Скотт стоял над ним, словно загипнотизированный, пока Азиз не бросился к нему под ноги и не сбил на землю.
— В первый раз это всегда тяжело, — отметил курд, видя, как Скотта трясёт.
Они огляделись по сторонам в ожидании реакции местных жителей. Кохен с окровавленной ногой неуверенно забрался в джип и занял место за пулемётом.
— Не стреляй без команды! — крикнул Скотт, оглядываясь в ту и другую сторону по дороге. На улице не было ни души.
— Слева, — сказала Ханна. Повернувшись, Скотт увидел старика
Старик остановился под пристальным взглядом Скотта в нескольких шагах от «кадиллака».
— Меня послали деревенские старцы, потому что только я говорю по-английски. — Старика била дрожь, и говорил он запинаясь. — Мы думаем, что вы террористы, которые пришли убить Саддама.
Скотт ничего не сказал.
— Пожалуйста, уезжайте. Оставьте нашу деревню и быстрей уезжайте. Возьмите джип, а мы закопаем солдат. Тогда никто не узнает, что вы были здесь. Иначе Саддам убьёт нас всех до одного.
— Скажите вашим людям, что мы не желаем им зла, — сказал Скотт.
— Я верю вам, — ответил старик, — но, пожалуйста, уезжайте.
Скотт выскочил вперёд и стащил форму с самого высокого из солдат, пока Кохен держал старика под прицелом. Азиз проделал то же самое с другими тремя, а Ханна тем временем схватила из «кадиллака» сумку Скотта и запрыгнула на заднее сиденье джипа.
Азиз бросил в джип форму и сел за руль. Двигатель все ещё работал. Он включил заднюю передачу и развернул машину в обратном направлении, пока Скотт запрыгивал на переднее сиденье. Машина медленно двинулась из Туз-Хурмату. Кохен развернул пулемёт в сторону деревни, одновременно ударяя кулаком другой руки по раненой ноге.
Скотт увидел, как на дорогу осторожно вышли несколько местных жителей и бесцеремонно поволокли с дороги тела солдат. Один из них забрался в «кадиллак» и стал сдавать его в переулок. Через несколько секунд их уже не было видно. Скотт повернулся и стал смотреть вперёд.
— До шоссе ещё мили три, — сказал Азиз. — Что будем делать?
— У нас только один шанс проскочить через границу, — ответил Скотт. — Поэтому сворачивай-ка пока вон в ту рощицу. Нам нельзя появляться на шоссе до наступления полной темноты.
Он посмотрел на часы. Они показывали 7.35.
Ханна почувствовала, что на лицо ей капает кровь. Она посмотрела вверх, увидела глубокие раны на ноге Кохена и, быстро оторвав край своего яшмака, попыталась остановить кровотечение.
— Как ваши дела, Кохен? — обеспокоенно спросил Скотт.
— Не хуже, чем когда меня укусила женщина в Танжере, — ответил он.
Азиз расхохотался.
— Как ты можешь смеяться? — сказала Ханна, продолжая обрабатывать рану.
— Потому что это из-за него она укусила меня, — сказал Кохен.
После того, как Ханна закончила бинтовать, все четверо переоделись в иракскую форму и стали наблюдать за дорогой. За час по ней проехало несколько деревенских жителей на осликах и чуть больше прошло пешком в ту и в другую сторону, но единственным транспортным средством за все это время был старый трактор, возвращавшийся в деревню после работы в поле.
Постепенно стало ясно, что жители деревни сдержали своё обещание и не стали связываться с армейскими патрулями.
Когда на дороге в уже наступившей темноте больше ничего нельзя было разглядеть, Скотт в последний раз изложил свой план. Все согласились, что выбор у них был ограничен.