Воровский
Шрифт:
Вскрывая причины кризиса, Воровский рассказал о быстром росте фашизма в Италии.
Он говорил, что фашисты постоянно шпионят за рабочими организациями. Нагло заявляют, что они за насилие, ведут откровенную классовую борьбу на стороне буржуазии. Характерно, что правительство оказывает фашистам поддержку. Революционное движение развивается в тяжелых условиях, но оно все же растет. Воля рабочих к борьбе очень сильна. Широкие массы не только сочувственно, но и восторженно относятся к Советской России и к коммунизму…
Сразу же по прибытии в Москву Воровский побывал у Ленина в Кремле, а вечером зашел
Владимиру Ильичу Воровский рассказал более подробно, чем раньше в письме, об итальянских социалистах — тураттианцах.
Ленин внимательно слушал Воровского. Он соглашался с ним. В разговоре Ленин указал на опасность со стороны оппортунистов и реформистов типа Туратти. Пока рабочие терпят этих болтунов, их ряды непрочны и немонолитны. Нельзя забывать, что группа Туратти агитирует за сотрудничество с буржуазией.
В Москве Воровский повидал своих друзей, а некоторым написал письма. Отправил он письмо и в Одессу — Давиду Тальникову.
«Работа моя тоже не особенно интересна, — писал он. — Серьезной политики в Италии нет, а та, что делается, жульническая. И вот стоишь, как городовой, на страже отечества и смотришь, чтобы италиашка не надула… И все-таки надувает. Ибо люди потеряли последние крохи чувства собственного достоинства. Да ну их.
Я, как и Вы, забыл писать. Ибо по Вашему письму не видно, чтобы Вы занимались сим благородным ремеслом. А хочется. С величайшим восторгом бросил бы к чертям все чины и ордена, залез бы в хорошую библиотеку и погрузился бы в книги, но так, чтобы ни о чем не думать: ни о том, что семья будет завтра есть, ни о том, что палец вылез из сапога, ни тем более о смене одного дурацкого министерства другим. Но это возможно будет только «в лучшем мире».
Однако Воровский не «забывал писать». Он не мог не писать, как любой настоящий литератор, но просто стал меньше уделять этому внимания из-за перегруженности работой.
В январе он поместил в «Правде» за подписью «Недоумевающий» несколько фельетонов на международные темы.
Во время пребывания Воровского в Москве, в Каннах, на юге Франции, состоялось заседание верховного совета союзников, который наметил созвать международную экономическую конференцию в Генуе в феврале или марте. На нее предполагалось пригласить и Советскую Россию.
7 января итальянское правительство передало советской миссии в Италии (Я. Я. Страуяну, которого Воровский оставил вместо себя) резолюцию Каннской конференции, в которой говорилось: «Итальянское правительство согласно с Великобританским правительством, считает, что личное участие в этой конференции Ленина значительно облегчило бы разрешение вопроса об экономическом равновесии Европы. Королевское министерство иностранных дел просит Российскую торговую делегацию самым срочным образом сообщить о желании королевского правительства, чтобы Ленин не преминул принять участие в конференции».
Весть о Генуэзской конференции вызвала в Европе настоящую бурю. Буржуазные журналисты негодовали: «Итак, Ленин приглашен сидеть рядом с Брианом!» Парижские газеты неистово кричали о поражении французской дипломатии. Бриан был вынужден уйти в отставку. Кризис французского правительства
Воровский был в курсе всех событий. Он хорошо понимал, что Ленину тогда нельзя было выезжать из России. В фельетоне «Диалектика или чудеса в решете» («Правда», 13 января 1922 года) Воровский высмеял «аргументы» буржуазных правительств, ратовавших за личное участие Ленина в Генуэзской конференции.
«Мы, как бы это сказать, не догадывались, — зло иронизировал Воровский, — что специальностью Ленина является восстановление экономического равновесия капиталистической Европы. Нам даже кажется— или это ошибка памяти, ась? — что не так давно королевские и иные правительства, и не только они, считали, что главной специальностью Ленина является не столько восстановление капиталистического равновесия, сколько — гм… гм… — нарушение оного»
В другом своем фельетоне «Недоумения и затруднения» Воровский зло высмеивал потуги зарубежных политиканов типа французского премьера Бриана вмешиваться в дела Советской России и диктовать ей свои условия. «Еще прежде, чем в Генуе удалось восстановить капиталистическое равновесие Европы, — с мнимо серьезным видом писал Воровский, — Бриан потерял свое министерское равновесие и полетел. А между тем были сведения, что именно Бриан требовал, в качестве условия признания России, смены нынешних наркомов другими, более симпатичными. Мы еще не успели приступить к смене, а он уже сам сменился…»
В Москве Воровский позаботился о «духовной пище» работников посольства, сам накупил книг и попросил товарищей по работе в Госиздате подобрать ему литературу и отправить с курьером в Рим.
«Если найдете что-либо на рынке по религиозному вопросу в Советской России, — писал Воровский в записке к Ш. Манучарьянц, — непременно доставьте, этим очень интересуются в Италии».
Воровский не забыл свое детище Госиздат. Он зашел навестить сотрудников. Те обступили, начались расспросы. Вацлав Вацлавович рассказывал об Италии, о положении в стране, об условиях жизни и т. д.
Воровский острил, что он в Риме по важности не уступает самому «папе», ибо только их двоих и охраняют. «Все остальные ходят свободно».
27 января 1922 года в Москве под председательством Михаила Ивановича Калинина состоялось заседание ВЦИК, на котором был утвержден состав советской делегации на Генуэзскую конференцию во главе с В. И. Лениным, а если по состоянию здоровья ему нельзя будет выехать за границу, то вместо него назначался Чичерин. Членами делегации были Литвинов, Воровский, Красин и другие.
В конце января Воровский выехал в Рим.
ГЕНЕРАЛЬНЫЙ СЕКРЕТАРЬ
В Италии было тепло. Вспоминая московский холод, Вацлав Вацлавович поежился и улыбнулся. Он ощущал теплые лучи щедрого солнца, когда направлялся с вокзала в посольство. Итальянские газеты, которые он просмотрел еще в поезде по дороге в Рим, сообщали, что правительство Бономи ушло в отставку. Премьер-министром итальянского правительства стал Факта.
«Ну что же, — подумал Воровский, — придется начинать с визитов».