Воровской ход

Колычев Владимир Григорьевич

– А почему Егорыч до сих пор жив?

– Так я сразу бы и не смог, – вздохнул Валек. – Пока то, се…

Он догадывался, что выше «быка» ему не подняться, но все равно оставался преданным общему делу. И когда Турок сказал ему, что нужно исполнить свой долг перед братвой и заодно отомстить леоновским выродкам, он даже не раздумывал.

Ему предложили сесть в тюрьму за мелкое преступление, получить срок и отправиться в зону, где мотал срок Егорыч. Но это время, да и не факт, что у него бы получилось подобраться

к жертве. Тем более, стрелял он лучше, чем владел ножом…

Он побывал в Камушках, посмотрел место, поговорил с одним знающим человеком, и у него созрел план. Правда, увы, он не мог назвать его отличным. И все потому, что Ника должна была лечь с Егорычем. А он ее любил. И ревновал… Но в то же время у Ники профессия такая – ложиться под клиента. Хоть она и говорила, что этим больше не занимается, но разве можно ей верить?..

Турку его план, в принципе, понравился, он дал добро. Но сейчас готов был убить Валька.

– Ничего, мы подождем… – криво усмехнулся он. – Сейчас пойдешь в магазин и ограбишь кассира.

– Это слишком, – покачал головой Валек. – За это лет десять дадут. И «строгача».

– Ну, если такой умный, сам что-нибудь придумай. Завтра ты должен быть в «сизухе».

– А потом в Камушки?

– А потом в Камушки.

– А если Ника рассказала про меня Егорычу?

– Ника?! Рассказала?!..

Какое-то время Турок озлобленно смотрел на него, а затем вдруг ударил кулаком в голову – с размаха, почти вертикально сверху вниз, причем с такой силой, что сознание кувырком понеслось куда-то в тартарары…

Глава 15

Это был какой-то ералаш с кошмарным сюжетом. Алик выстрелил в «чеха», тот упал, но тут же поднялся. И поднялся не один, откуда взялся второй «дух», Алик разбираться не стал и длинной очередью положил обоих. Но в тот же миг на их месте появился другой чеченец. Один. Но с тремя головами.

Шеи у голов длинные, а в магазине не осталось патронов. Алик побежал, но одна голова настигла его, острые зубы вцепились в него, он дико закричал и проснулся.

– Эй, ты чего? – толкнул его в плечо Тюлень.

Легонько толкнул, можно сказать, по-дружески, но Алик еще не оправился от сна и чисто на автомате заломал руку.

– Уй-ёё! – взвыл от боли пацан.

Алик отпустил его, но было уже поздно – из сумрака в спальном помещении вырисовался Земеля.

– Э-э, пацаны, чо за дела?

Земеля был первым человеком в свите «смотрящего» по бараку. А свита у Мизера небольшая, всего два человека. Много нельзя – Егорыч не велит. Власть в зоне воровская, а блатным по закону работать не велено. А раз так, то блатных должно быть в минимуме. Мужики тоже люди, и никому неохота вкладывать за дармоедов. Егорыч все понимает. Он пацан справедливый… Именно пацан. Двадцать семь лет ему всего, а уже «смотрящий», причем очень уважаемый.

Глубокая

ночь, все давно спят, а Земеля шарится по бараку. Алик недовольно глянул на него. Была б его воля, он бы этому щеглу башку скрутил. Но нельзя этого делать, если у тебя какие-то к кому-то претензии, выйди на «смотрящего», предъяви и обоснуй. А там уж какое решение примут… Так просто, по настроению никого трогать нельзя. Это беспредел. За такие дела спрашивают строго. В принципе, все правильно. В армии такого не было, поэтому «дедовщина» и процветала. Алик хорошо помнил, как «деды» его в умывальник ночью выводили. Борзанул не в тему и получил. Да и за просто так огрести можно было…

Алик и на зоне, в общем-то, молодой. Меньше года он здесь, но срок уже выходит. На одной ноге, можно сказать, срок отстоял.

– Да Чеху кошмар, ля, приснился! – потирая локоть, простонал Тюлень. – Он тут крушит всех!

– Кошмар?!.. – Земеля с интересом посмотрел на Алика. – Ну, пошли, расскажешь, что там у тебя за кошмар!

Он привел его в бытовку, где за столом, за кружкой чифиря сидел Егорыч в компании с Мизером.

– Вот, привел! – Земеля сиял так, как будто орден на халяву получил.

– Ты, что ли, Чех? – с интересом глядя на Алика, благодушно спросил Егорыч.

Молодой он еще, но уже крутой, матерый. Ему не надо было хмурить брови, утяжелять взгляд свинцовой мутью, он и без всего этого смотрелся внушительно. И при этом его вид располагал к общению. Во всяком случае, сейчас. Алик смотрел на него с почтением, но без страха.

– Ну, я.

– Чеху кошмар приснился, – угодливо глянув на Егорыча, сказал Земеля. – Я его даже не будил.

– Кошмар?! Баба страшная приснилась? – улыбнулся лагерный пахан.

– Да нет, «чехи» налетели…

– Да ты присядь, пацан. Здесь «чехов» нет, никто не нападет… – Егорыч глянул на Земелю, и тот подставил к столу табурет для Алика. – Тебе «деготь» или «байкал»?

– Да все равно.

После чересчур крепкого чая трудно будет заснуть, а легкая заварка будет в самый раз. Но Алик понимал, что после встречи с Егорычем ему по-любому не заснуть. И само по себе это целое событие, а еще он понимал, что «смотрящий» заинтересовался им неспроста.

– Ну, что там «чехи»? – спокойно глядя на него, спросил Егорыч.

– Да я одного завалил, а тут двое, как из-под земли, выросли.

– Этих положил?

– Ну да. Но после них трехголовый появился, а патроны уже кончились…

– А патронов нет…

– Понятно. А в жизни приходилось в «чехов» стрелять?

– А то!

Алик целых полгода в Чечне провел. Как ввели их под новый, девяносто четвертый год, так до самого дембеля и пропадал. Пришлось хлебнуть…

– И как?

– Ну, поначалу это дикостью казалось, потом привык…

– А «закрыли» тебя за что?