Воры в ночи. Хроника одного эксперимента
Шрифт:
— Тебе никогда не хотелось проспать со мной всю ночь, а утром проснуться рядом?
Именно этого мне и не хотелось.
— Дорогая, конечно, мне этого очень хочется. Но разве ты не понимаешь…
— А если нам не понравится, — перебила она, — мы ведь всегда можем разойтись.
— Ты прекрасно знаешь, что разойтись здесь не так легко, как это кажется. До сих пор у нас был только один случай. Помнишь, какой скандал подняли вокруг бедной Габи из-за ее «антиобщественного поведения» и «разрушительных тенденций» только потому, что ей надоел Макс, и она ушла к Менделю?
Наступило молчание. Внезапно Эллен вскочила со скамьи. Наконец она поняла, как бесполезен и унизителен каш спор.
— Ладно, — сказала она, — оставь свои
Я тоже знал, но промолчал, а она была достаточно тактична, чтобы не упоминать Дину. Она вышла, хлопнув дверью.
Будь проклят старый Гринфельд.
Не видел Шимона весь день.
Среда
Помощник районного комиссара с женой нанесли вчера нам свой ежегодный визит. На этот раз они приехали без майора. На Ньютона наши успехи, по-видимому, произвели впечатление, ведь год назад поселение было всего лишь огороженным квадратом в пустыне. Он ничего не сказал, только мямлил и бормотал в своей рассеянной манере, как будто решал шахматную задачу (возможно, так оно и было), но явно был поражен тем, что увидел. Мы показали им поля, огород, оранжерею, прачечную, похвастались каждой курицей. Полагаю, что то же самое он видит в любом из поселений, но боюсь, что пройдет немало времени, пока мы привыкнем к мысли, что наши коровы и куры ничем не отличаются от прочих коров и кур, и перестанем наводить на гостей скуку нашей детской радостью по поводу каждого выращенного нами помидора.
Взглянув на деревню Кафр-Табие, Ньютон заметил, что на следующей неделе будет присутствовать на церемонии примирения, которая положит конец двадцатилетней кровавой вражде между семьями двух мухтаров. Когда я сказал, что несколько наших тоже приглашены на церемонию, мадам сделала такое лицо, как будто мы бестактно стремимся проникнуть в аристократический клуб в Руне [14] . Физиономия ее стала еще кислее, чем в прошлом году, казалось, она удивляется, что арабы нас до сих пор не перерезали. По традиции они пообедали с нами в столовой, и как обычно, еда была скудной луковый суп и макароны с соусом.
14
Руна — город в Индии. Имеется в виду клуб, в который вход был разрешен только европейцам.
— Это вы едите каждый день? — спросила она, по-видимому, подозревая, что мы специально для них приготовили такой мерзкий обед. Впрочем, если бы обед был хороший, она потом говорила бы о бедных арабах и обжирающихся евреях. Чтобы разрядить напряжение, я рассказал известную историю об обеде сэра Артура Уокопа в Хефци-Бе. Назначенный верховным комиссаром Палестины, Уокоп нанес официальный визит в один из старейших киббуцов Изреэльской долины. С его стороны это был важный политический акт, и в Хефци-Бе решили принять его по-царски и угостить на славу.
— Это вы едите каждый день? — спросил Уокоп.
На что Ледерер, секретарь киббуца, ответил:
— Ваше превосходительство, когда мы услышали о вашем визите, мы устроили собрание, чтобы решить, следует ли вас кормить тем, что мы едим каждый день, или нам поесть так, как вы едите каждый день. Мы решили остановиться на последнем.
Ньютон рассмеялся.
Когда мы показывали им детский сад, мадам Ньютон спросила:
— А вы знаете, чьи это дети? Я имею в виду, кто их отцы?
Последовало тягостное молчание. Бедняга Ньютон стал покашливать и что-то бормотать. Моше ответил с невозмутимым видом:
— Нет, мадам, но мы тянем жребий.
— Вот как? Это интересно! — оживилась мадам Ньютон.
Стоявшие тут же девушки захихикали, и несчастная мадам покраснела, как рак. До чего она должна нас ненавидеть!
Шимон во время визита не показывался.
Четверг
Весь
Или взять мою противоположность — парикмахера. Он занят поверхностным украшательством, пустым несолидным делом. А я обеспечиваю необходимый фундамент для ходьбы по земле. Отсюда отличие парикмахера — болтливого, легкомысленного Фигаро — от сапожника, которого и фольклор, и литература изображают спокойным, с чувством собственного достоинства, доброжелательным философом. Не представляю себя ни на какой другой физической работе: монотонная обработка земли в поле свела бы меня с ума. Не понимаю, почему другие мне не завидуют. Но, по-видимому, Моше, Даша и другие маньяки чувствуют то же самое, что и я.
О Боже, остаться бы мне тем, что я есть! Я был довольно требовательным к себе типом, а здесь я нашел удовлетворение и душевный покой, по крайней! мере, столько удовлетворения и покоя, сколько я способен испытывать. Я требовал многого, а удовлетворился малым, потому что это малое пришло правильным путем. Я люблю эти горы, люблю свою дневную и ночную работу; ко мне хорошо относятся, и я хорошо отношусь к людям. Иногда, валяясь на солнце, я повторяю про себя слова из Песни Песней: «И его любовь, как знамя, развевалась надо мной».
Боже, пусть со мной будет то, что есть. Ты дважды изгнал нас из Страны, изгнал нас из Испании, превратил в народ вечных бродяг. И как мы ни стараемся замаскироваться, они чувствуют нас на расстоянии и выставляют на посмешище в наготе нашей плоти. Сейчас, когда колесо истории сделало полный поворот назад и на каждой его спице — засохшая кровь, останови его, останови, наконец!
Я, кажется, впадаю в истерику. Я думал, нет большого эгоизма в том, что я приехал сюда, на пустынные холмы Галилеи, чтобы работать сапожником. Но если послушать Шимона, это чистый эгоизм и бегство от ответственности.
Хоть бы вернулась Дина, я бы поговорил с ней.
Завтра наш струнный квартет даст свой первый концерт.
Из дневника Джозефа, члена киббуца Башня Эзры.
Воскресенье, …ноября 1938.
На прошлой неделе наше население почти удвоилось. В Башне Эзры сейчас 77 душ: 41 — старых поселенцев (в том числе 5 детей) и 11 новых, которые станут членами киббуца; кроме того, имеется 25 девушек и ребят, которые приехали на шесть месяцев для профессионального обучения.