Воры в ночи. Хроника одного эксперимента
Шрифт:
Он низко поклонился Джозефу и торопливо зашагал, подпрыгивая, как школьник, — с хлопающими по ушам пейсами, с бархатной сумкой под мышкой.
Было почти утро, и над горой Сион прозрачный серый шелк неба готовился к восходу солнца.
«Вот она — неразбавленная народная субстанция», — подумал Джозеф, провожая мальчика глазами.
ВОРЫ В НОЧИ
(1939)
Сердце с Богом — это не то же, что голова в облаках.
В мае небо над Башней Эзры подобно расплавленному голубому полю. Земля выглядит так, будто Бог сбросил
Пятницы и субботы, которые Джозеф проводил дома, были для него этой весной самыми счастливыми днями. Сказочную страну по имени Башня Эзры не тронули бури Ледникового периода, все яростнее сотрясавшие мир. Он снова влюбился в холмы и создал теорию, из которой следовало, что царь Соломон написал Песнь Песней, прогуливаясь по весенней Галилее. В противоположность этому, книга Экклезиаст явилась продуктом мрачных Иудейских гор, где этот царственный пессимист обитал постоянно. Песнь Песней определенно принадлежала Галилее: «Смоковницы распустили свои почки, и виноградные лозы, расцветая, издают благовоние… Ловите нам лисий и лисенят, которые портят виноградники».
Хищные лисенята переполнили мир, но Башня Эзры стоит твердо. Молодые деревца, посаженные Шимоном, отбрасывают негустую тень, обещая в будущем лесную прохладу. Как странно, что память о резком, полном горечи Шимоне воплотилась в виде молодой еловой рощи. Шимон-еретик умер для киббуца, но другой, легендарный Шимон вырастал вместе с рощей. Точно так же, как в сознании тех, кто пришел после смерти Дины, существовала мифическая Дина — символ чистоты и совершенства, сохранившийся от прежних, легендарных дней.
С ростом киббуца его структура становилась все более разнородной. Так в зрелой органической клетке яснее становится различие ядра и периферии. Периферия состояла из концентрических слоев, различающихся по возрастам, хотя возрастные границы между слоями со временем стирались. Но ядро сохраняло свою особенность. Реувен, Моше, Даша, Эллен, пастух Арье, Мендель-дудочник, Сара, которая после смерти Дины заведовала детским домом, Макс-оппозиционер — все они были отцами-основателями, старожилами. На последнем общем собрании большинство из них было переизбрано на те же административные должности, которые они занимали, хотя в секретариат влились новые силы из периферийных слоев. Можно было легко предсказать, что в ближайшие несколько лет в руках «стариков» еще будут оставаться ключевые позиции, пока периферия в своем растущем недовольстве не произведет собственных лидеров и не захватит власть в секретариате. Это произошло в старых киббуцах и, несомненно, произойдет в Башне Эзры. Отсутствие привилегий для бюрократии только замедляло ее развитие. Не существовало ни армии, ни полиции, ни партийного аппарата. Вся деятельность занимавших руководящие должности находилась под постоянным общественным контролем, а принцип полного экономического равенства исключал возможность подкупа избирателей. Единственное преимущество этой бюрократии заключалось в большей ответственности и в возможности более непосредственно влиять на дела киббуца. Это давало ощущение власти, вернее, это была только тень власти — безо всякой материальной подоплеки, без гарантий устойчивости; но для тех, кто ее желал, она была достаточно реальной и ценилась больше, чем они хотели себе признаться. Потому что инстинкт власти не был уничтожен, он был только укрощен. Но на большее, размышлял Джозеф, нельзя было и рассчитывать.
Конечно, при попытке увеличить свой масштаб и действовать принудительными мерами образцовое общество, созданное в киббуце, неминуемо разрушится. Оазисы не поддаются расширению. Все, что удалось доказать, сводилось к одному: что при определенных условиях можно добиться иных, чем традиционные, форм человеческой жизни. И опять-таки, на большее нельзя и рассчитывать.
В эту последнюю в мае пятницу Джозеф лежал под расплавленным небом возле Пещеры предков и жевал травяной стебель. На обратном
Так или иначе, ребенок оказался девочкой, и назовут ее Диной. Имя предложила Эллен. Как это похоже на Эллен — предложить такое имя!
Опираясь на локоть и жуя сладкий стебель, Джозеф увидел приближающегося к нему Реувена. За последний год Реувен стал еще спокойнее и незаметнее. Он один, по-видимому, обладал абсолютным иммунитетом к соблазнам власти. Но так ли это в действительности? Может быть, за скромной, сдержанной манерой скрывалась способность извлекать из власти особое, утонченное удовольствие? Как обманчивы простые слова, которыми пользуются люди для характеристики друг друга! Скромность кажется простым, неделимым качеством, таким же простым и неделимым, как элемент азот. А на самом деле ни то, ни другое не просты…
— Ну, каково это — чувствовать себя отцом? — спросил Реувен, устраиваясь рядом на траве в том расслабленном состоянии кануна субботы, которому поддаются все киббуцники после традиционного душа.
— Бог его знает, — ответил Джозеф. — Я как раз об этом размышляю. Пытаюсь убедить себя, что нет никаких оснований испытывать родительскую гордость. И другие новорожденные обладают таким же пушком на голове и розовыми ноготками. Движение пальчиков — это просто безусловный рефлекс, а не признак ранней гениальности.
— Ты — типичный рабби. Твое мышление похоже на еврейское письмо: оно течет справа налево, как в зеркальном отражении. Иногда кажется, что ты всю жизнь проводишь перед зеркалом.
— Ну и что же? Люди стреляются перед зеркалом, занимаются любовью перед зеркалом. Считать, что самоанализ притупляет эмоции, что чувство должно быть немо и невинно — это старый предрассудок. Пес, когда ест, получает от еды удовольствие. Но он этого не сознает, иначе он смаковал бы пищу, оставляя лучшие куски на закуску. От недостатка самосознания он наслаждается меньше. Антоним к слову «невинный» на латыни будет nocentem, то есть «уязвленный». Быть уязвленным — человечнее, потому что больнее.
— Продолжай, рабби Йосеф, я слушаю. Я жду, когда ты дойдешь до избранного народа.
Реувен находился в редком для него приподнятом настроении: сегодня ночью в их округе создавалось новое поселение. Башня Эзры играла для новых поселенцев ту же роль, какую для них самих когда-то сыграл киббуц Ган-Тамар. Грузовики с новичками и оборудованием прибыли сегодня утром. Вечером предстоит торжество по поводу их отправки на место.
Джозеф перевернулся на живот и улыбнулся. Его обычная симпатия к Реувену возросла еще больше с тех пор, как у него появилась тайна, — то, что связано с Бауманом и его организацией. Обман из добрых побуждений всегда усиливает симпатию. Это хорошо знают мужья: после случайной измены, столь необходимой для счастливого брака, они чувствуют к своим женам особую нежность.
— Что касается избранного народа, то я расскажу тебе притчу. Было время, когда самым совершенным продуктом мироздания считались рыбы. Они весело плавали по всем морям и, кроме тех случаев, когда пожирались более крупными экземплярами, чувствовали себя прекрасно. Но пришло время, и некая сила выгнала часть рыб на берег и превратила их в земнородных. Плохо пришлось земноводным. Вместо того, чтобы грациозно плавать по воде, им пришлось ползать на брюхе по болотам, ловя воздух с помощью нового, несовершенного органа. Прошли века, пока эти безобразные, неуклюжие создания оценили преимущества своего состояния: солнце, звуки и формы, половая жизнь, горячие камни и прохладный ветерок.