Восемь месяцев плюс…
Шрифт:
Конечно, Ельцин составляет с «семьей» одно целое. Но не могу все-таки поставить их на одну доску или сказать, что отношусь к Ельцину и «семье» одинаково.
После отставки нигде, ни в какой связи не отзывался отрицательно о президенте. В день рождения Ельцина 1 февраля 2000 года послал ему теплую телеграмму. Так случилось, что в этот день в Москве находилась Мадлен Олбрайт. Во время встречи с ней мне передали записку от В. Шевченко, в которой говорилось, что «Борис Николаевич хотел бы, в случае Вашего согласия, видеть Вас сегодня. Пожалуйста, позвоните до семи вечера». Оставалось еще какое-то время до семи. Начали звонить по оставленному мне телефону, но тщетно. Шевченко никто найти не мог.
Когда ушел с поста премьер-министра, не сразу решил для себя, продолжать ли в другом качестве участвовать в активной политической жизни. Отбросил сомнения только после операции, когда убедился, что здоровье не будет помехой. К сожалению, у нас в стране было слишком много примеров того, как лидеры, крупные политические деятели, не обладая способностью самооценки, самоконтроля, да еще под аккомпанемент прославляющих их песнопений, напрочь забывали о своих физических, а нередко и связанных с ними интеллектуальных пределах. Расплачивалось за это население,государство.
Существуют, однако, не только физические ограничения. По-видимому, не чужда натуре человека, подвергаемого несправедливым ударам, отрешенность от того, что по большому счету происходит вокруг, но уже без его участия. Пусть, мол, сатана там правит бал, и в результате люди гибнут за металл. Плетью обуха, дескать, не перешибешь. Я, к счастью, не принадлежу к тем, кто в подобных условиях опускает руки или замыкается в своем маленьком мирке.
С благодарностью, но не более, выслушал приглашение вернуться на академическую стезю. Не привлекли меня и многочисленные предложения пойти за большие вознаграждения консультантом в различные коммерческие структуры. Отверг предложение выехать за рубеж на дипломатическую работу. Равным образом отнесся и к призывам ряда партий войти в их состав и даже возглавить их. Но сказал Ю. М. Лужкову, что единственным вариантом для себя считаю возможность участвовать в выборах в Государственную думу во главе центристского или левоцентристского движения, объединяющего ряд организаций.
Вскоре такое движение выстроилось. В него вошло «Отечество», лидером которого является Лужков, «Вся Россия», возглавлявшаяся президентом Татарстана Шаймиевым, губернатором Санкт-Петербурга Яковлевым, президентом Ингушетии Аушевым, Аграрная партия во главе с Лапшиным и Куликом, профсоюзные, женские организации.
Не буду описывать всю ту беспрецедентную – можно сравнить только с геббельсовской пропагандой – клевету и грязь, обрушенные на нас с Лужковым теми же лицами, с которыми жизнь развела по разные стороны баррикады, когда я находился в правительстве. Администрация президента дирижировала этой компанией, считая нас главными противниками. Бесстыдству не было предела. «Апогеем» был показ по телевидению операции в одной из московских клиник, «аналогичной» той, которую мне «еще не раз предстоит сделать». Экраны телевизоров заливало море крови в сопровождении вкрадчивого баритона на все способного ведущего Доренко, который, уставившись в текст «суфлера», взахлеб «импровизировал» на тему о том, что я стремлюсь в президенты, так как это поможет мне непрерывно лечиться.
Не в последнюю очередь страх наших недругов подогревался тем, что росла популярность ОВР и его лидеров. Это более чем отчетливо проявлялось не только в рейтингах, но и во время многочисленных встреч с избирателями в различных регионах России. В таких условиях и появилась «стратегическая задумка» – за несколько месяцев до выборов создать послушное политическое движение
Конечно, не все подчинились, но некоторые губернаторы, которые еще накануне превозносили ОВР и прогнозировали его несомненный успех, отводили глаза при встречах с представителями нашего движения или разводили руками: мол, поймите, мы зависим от финансовых трансфертов из центра. А другие ничего не говорили, но мы-то хорошо понимали, что им не хотелось бы ссориться с правоохранительными органами. Говорили, что не обошлось без фальсификации. Кучка бизнесменов в свою очередь бросила огромные деньги на скороспелое создание новой организации.
«Операция» закончилась успехом. ОВР было оттеснено на третье место. В администрации президента потирали руки. Березовский не уставал повторять, что именно он – автор всех этих «гениальных идей», а затем в пылу полемики, теперь уже с президентом Путиным, признал, что он финансировал продвижение «Единства» в парламент. Это «авторское» признание осталось без последствий.
Работа во главе фракции в Госдуме в это турбулентное время дала мне ощущение того, что ОВР своей деятельностью служит интересам России.
Весной 2001 г. состоялись переговоры между руководителями «Отечества» и «Единства» об образовании единой партии. К этому подтолкнула близость или совпадение платформ двух центристских организаций, а также то, что в Госдуму был внесен проект закона о партиях, по которому лишь они будут иметь возможность выдвигать списки депутатов для избрания в законодательные органы. По-видимому, это тоже сыграло свою роль, так как жизнь заставила задуматься заранее о создании наиболее благоприятных условий для выборов в новую Думу. Кремль воспринял этот процесс весьма положительно, так как, по мнению непосредственно заангажированных в подготовке к слиянию двух политических движений руководителей администрации, таким путем создается центристская «партия власти».
Что касается меня, то я ни на каком этапе не привлекался и даже до самого последнего дня не был информирован о переговорах по слиянию. Точно так же оставался в стороне и тогда, когда двумя движениями был создан орган, непосредственно приступивший к осуществлению этой задачи. Я принял совершенно спокойно, очевидно справедливое, объяснение Ю.М.Лужкова в ответ на заданный вопрос одного из журналистов, что я не участвовал в этом процессе, так как не был членом движения «Отечество» (хотя и возглавлял фракцию ОВР в Госдуме, две трети которой из «Отечества»). Не будучи непосредственно вовлеченным, тем не менее не скрывал своих взглядов. Они тезисно сводились и сводятся к следующему:
– России нужна сильная центристская партия;
– судя по настроениям избирателей «Отечества» и «Единства», да и по объективным потребностям страны, не следовало бы ориентировать эту партию на правый центризм;
– партией власти может называться та партия, которая образует власть, а не та, которая образуется властью;
– связь вновь образуемой партии с нынешний властью базируется на том, что президент Путин исповедует центризм, проводит центристскую линию, и в таких условиях сплоченная и дееспособная центристская партия будет полезна с точки зрения эффективности его власти, однако такая партия нужна не для того, чтобы подхватывать на лету и выполнять команды от всех (часто достаточно разнородных) органов исполнительной власти, – она должна принимать участие в выработке курса и определении той тактики, которая необходима для его осуществления;