Восемь недель
Шрифт:
После этого он, возможно, никогда больше не захочет со мной разговаривать.
— Я не могла спать всю ночь, и в конце концов мне захотелось пить, поэтому я спустился вниз, чтобы взять стакан воды. Свет был выключен, потому что я не хотела рисковать кого-нибудь разбудить, а это означало, что я крадусь, но проблема была не в этом. — Я чувствую, что не могу дышать, но мне нужно пройти через это. Я многим ему обязана. — В какой-то момент я начала слышать шумы, похожие на шаги, и поняла, что они не мои. Это напугало меня, поэтому я побежал наверх… пока не почувствовал,
Хотя мне требуется целая вечность, чтобы найти слова, Аарон не перебивает меня. Он сидит и терпеливо слушает.
— Я помню, как брыкалась, и в конце концов эта рука отпустила меня. Но затем я услышал громкий шум. Было такое ощущение, будто кто-то упал с лестницы. Родители проснулись от моих криков и бросились ко мне. Включился свет, и когда я посмотрел вниз, чтобы увидеть, кто пытается напасть на меня, мое зрение едва было достаточно острым, чтобы подтвердить то, что я увидела. — Я разражаюсь тяжелыми рыданиями. — Там была кровь, Аарон. Я… — я икаю, — я никогда в жизни не видела столько крови. — Вы можете бы подумать, что десять галлонов[14]— это не так уж и много, но это действительно так. И я, очевидно, даже не видела целых десяти галлонов, и все же это было чертовски много.
— Я помню, как мой отец кричал на меня, говоря, что я сошла с ума и напугала себя просмотром слишком большого количества этих криминальных телешоу. И это… — Я задыхаюсь. Я снова чувствую, как мое сердце разбивается. Это была, вне всякого сомнения, худшая ночь в моей жизни. — Он сказал, что я убила своего дедушку, потому что просто отказалась его слушать.
Мой отец снова и снова говорил мне не смотреть эти телешоу, потому что я слишком молода и меня они слишком пугают. Он был прав, конечно. Но послушалась ли я? Нет. А почему я этого не сделала? Потому что я затаила обиду за то, что меня оторвали от Аарона и Лили.
Итак, что я получила от того, что не слушала? Я убила собственного дедушку.
Это был несчастный случай, теперь я многое понимаю. Мне было страшно, и я никогда не собиралась убивать своего дедушку, и все же я не могу находиться рядом с этим местом.
Должно быть, за мгновение Аарон поднял меня с пола и усадил прямо к себе на колени. Его руки подносятся к моему лицу, его большие пальцы поглаживают меня под глазами, чтобы вытереть слезы.
— Это не твоя вина, София, — говорит он тихо и мягко. — Несчастные случаю происходят. Все время.
— Но я убила его. — Мои руки обвивают его туловище, моя голова проходит мимо его рук, пока мой лоб не упирается в его плечо. — Я убила его, Аарон.
— Ты хотела это сделать?
Я мгновенно качаю головой, молясь, чтобы он почувствовал это как покачивание головы, а не кивок. Даже если бы у меня когда-нибудь возникло желание кого-нибудь убить, я была бы слишком трусливой, чтобы пойти на это. Я не только предпочла бы не попасть в тюрьму и жить на свободе, но это еще и не стоит того, чтобы кого-то убивать.
— Тебе было двенадцать, София. Я очень сомневаюсь, что
— Мой отец ненавидит меня за это, — рыдаю я. Признаюсь, я не облегчила жизнь отцу. Но с того дня… Боже, взгляд его глаз, гнев, его слова. Я никогда не смогу забыть ни одно из них.
— Я думаю, твой отец достаточно умен, чтобы понять, что ты никогда не хотела причинить ему вреда, любовь моя. Для него это тоже было шоком. Люди склонны говорить ужасные вещи, когда пребывают в состоянии шока, — говорит Аарон.
Почему, черт, почему он должен пытаться заставить меня чувствовать себя лучше из-за всего этого. Я думала, он возненавидит меня после этого. Возможно, даже увидит во мне жестокого, злобного убийцу, которому не было предъявлено обвинение, потому что моя семья рассказала полиции, что мой дедушка споткнулся и никогда не упоминали мое имя в связи с его смертью.
Но мое имя связано с его смертью. Если бы не я, он был бы до сих пор жив.
— Ты разговаривала с бабушкой после этого? — Его руки сомкнулись вокруг моего тела, прижимая меня чуть крепче.
— Нет, — отвечаю я. — Я не могла. На мой взгляд, она не хочет меня видеть, и я это понимаю. Пару недель назад я посетила могилу дедушки. Я надеялась, что, может быть, мне удастся хоть как-то успокоиться, но этого не произошло.
Не знаю, как можно добиться спокойствия, посетив могилу, и снова и снова извиняясь перед умершим человеком, но я решила, что попытка того стоила.
— Я не могла остаться там, Аарон. Если бы я осталаь в Нью-Йорке, это бы меня убило. Меня бы охватило чувство вины, и я… Я не думаю, что я бы выбралась из этого живым. Пребывание в Нью-Йорке все равно убило бы меня. Этот инцидент до сих пор преследует меня во снах, даже днем. Это почти чудо, когда я могу хоть неделю не думать об этом.
Неделя, когда меня нет в Нью-Йорке. С тех пор, как я вернулась туда, это преследовало меня каждый день. И я не уверена, что у меня достаточно сил, чтобы остаться, не делая несчастными всех вокруг.
— Значит, твои родители навсегда переехали ради тебя в Германию? — Я киваю, потому что они это сделали. Они не предлагали уехать из Америки навсегда, это сделала я. Я умоляла родителей уехать, потому что оставаться там не было для меня вариантом. — Если твой отец ненавидит тебя так сильно, как ты думаешь, я сомневаюсь, что он переехал бы ради тебя на другой конец земного шара.
Я молчу какое-то время, пытаясь вникнуть в слова Аарона.
Возможно, он прав. Если бы я кого-то ненавидела, я бы не уехала ради него далеко от дома. И он оплачивает мое нынешнее пребывание в Америке. Он хотел пригласить меня домой на каникулы. Если бы он меня так сильно ненавидел, разве он не хотел бы, чтобы я держалась от него как можно дальше?
Буквально вчера он достал мою куртку, потому что увидел, что я забыла её в сарае. Если бы он меня ненавидел, он бы этого не сделал. Если бы он меня ненавидел, ему было бы плевать на меня. Но ему не плевать. Он заботится обо мне больше, чем я когда-либо позволяла себе видеть.