Восемь недель
Шрифт:
— Тебе не кажется, что это было немного рановато? — Слова слетают с моих губ прежде, чем я успеваю остановить их, мои пальцы играют сами с собой, теребя кожу вокруг ногтей, пока я жду ответа.
Аарон, должно быть, заметил это, потому что через несколько секунд он положил свою руку поверх моей, переплетая наши пальцы.
— Любимая, мы вместе три года и ровно два месяца, — говорит он так, словно это все объясняет. Он посмеивается над отсутствием у меня реакции. — Я хотел потащить тебя к алтарю, когда нам было по восемь лет, София.
—
Я чувствую, как он качает головой.
— Хорошо, тогда позволь мне сказать это более ясными словами; я не думаю, что мы поженились слишком рано.
Моя голова качается вверх-вниз, вникая в его слова. Боже, это был глупый вопрос с самого начала, теперь я понимаю. Он предложил это, конечно, он не думает, что это было слишком рано.
— Твой менеджер знает, что мы поженились?
Он должен знать, верно? Потому что я почти уверена, что как только СМИ узнают об этом, на Аарона обрушится волна запросов на интервью.
Честно говоря, я до сих пор не понимаю, почему некоторых людей так сильно волнует чужая личная жизнь, но, конечно, почему бы и нет? Я не возражаю против средств массовой информации. Меня беспокоит только то, что я не могу даже пройтись с Аароном по улицам без того, чтобы каждый наш шаг не был сфотографирован. Но я полагаю, что это специфика его работы.
Прошло три года с тех пор, как Аарон начал играть за профессионалов, но люди, подходящие к нам с целью сфотографироваться с ним или получить автограф, всё ещё кажутся странными. Очевидно, я не против этого, просто это странно.
Осознание того, что у незнакомых людей по всему миру есть фотографии моего мужа в их телефонах, меня не устраивает, но я приспосабливаюсь и учусь с этим жить. Это просто займет у меня немного времени.
Люди знают, что у него есть отношения. Хотя, это не мешает большому количеству женщин флиртовать с ним или проскальзывать в его личные сообщения с обнаженкой, но Аарон игнорирует их всех.
В Интернете было множество интервью, в которых он рассказывает о том, как мы познакомились, и тому подобное. Странно, что почти всю свою жизнь я провела с ним в открытом мире, но Аарон никогда не рассказывал ничего такого, чего я не хотела бы, чтобы люди знали. Он всегда сначала добивается моего разрешения поделиться.
— Пока нет. Хотя, наверное, мне следует предупредить его, а? — Аарон поднимает меня. Мои ноги обхватывают его бедра, прежде чем он ведет нас прямо на открытую кухню и усаживает меня на кухонный островок, вставая между моих ног. — Но я думаю, что пока я просто оставлю тебя как свою жену в конфиденциальности и никому не расскажу.
Его губы прижимаются к моей шее, оставляя мягкие поцелуи на моей коже, моя голова немедленно откидывается назад.
— Мы отправимся в частный медовый месяц, замаскировав его под обычный отпуск, как только закончится сезон, через несколько недель, — говорит он, затем начинает покрывать поцелуями мою шею, в то время как его руки забираются
— Аарон… — Я стону, скользя руками по его спине. Я обвила его руками, чтобы залезть ему под рубашку и ощутить мускулы, которые он всегда пытается скрыть.
— Тебе нравится, как это звучит, миссис Марш? — Его губы находят мои, кончики его пальцев скользят по моему лифчику, чтобы добраться до спины.
Миссис Марш. Боже, я смогу привыкнуть к этому. Не могу, а должна. Я только что вышла замуж за парня, которого полюбила с той секунды, как наши глаза встретились.
Мне не обязательно отвечать Аарону, он знает, что мне нравится его идея. Месяц только с ним? Никто из его друзей не помешает нам? Да. Звучит как рай.
Как только он запускает пальцы в мой лифчик, чтобы расстегнуть его, из меня вырывается стон, потому что я слышу звук поворачивающегося ключа в замке. Аарон, должно быть, тоже это слышит, потому что убирает руки с моего тела, запечатлевает извиняющийся поцелуй на моих губах и смотрит на дверь, чтобы узнать, кто из его друзей решил прервать нас на этот раз.
Только вот это не его друзья, а дочь одного из них.
— Дядя Рон? — кричит Брук, как только открывается дверь, и, как обычно, забывает закрыть ее за собой, когда заходит внутрь.
— Чем я могу тебе помочь? — спрашивает Аарон, подходя к ней.
Я иду закрывать дверь, едва удерживаясь от желания при этом стукнуться об нее головой.
Она хихикает, когда он поднимает ее и перекидывает через плечо, прежде чем отнести в гостиную. Он бросает ее на диван, и она начинает смеяться еще громче, чем раньше. Затем Бруклин заползает к нему на колени, когда Аарон садится рядом с ней.
Его руки мгновенно обхватывают ее тело, крепко удерживая, чтобы она не упала.
Затем он оборачивается, его глаза встречаются с моими.
— Иди сюда, любимая.
— Да, София. Иди сюда.
Я подхожу к Аарону и Брук и сажусь с ними на диван.
Как только я сажусь, Аарон повторяет свой предыдущий вопрос.
— Скажи мне, маленькая принцесса, что я могу для тебя сделать?
— Ты знаешь, что в этом году у меня день рождения? — Бруклин вздрагивает, ее глаза сияют ярче солнца, когда она смотрит на Аарона.
— Нет, нет. Я почти уверен, что твой день рождения был в прошлом году.
Брук хихикает, морща нос.
— Но, дядя Рон, в этом году мне исполняется восемь. В прошлом году мне исполнилось семь.
К слову, ее день рождения в сентябре, а сейчас март.
— Да, нет. Я уверен, что твой день рождения будет только в следующем году. Ты продолжаешь взрослеть, и мы не можем этого допустить.
Наблюдая за тем, как Аарон общается с Брук, я всегда задавалась вопросом, каким бы он был со своими собственными детьми. Он самый лучший дядя, хотя, возможно, я немного предвзята, и поэтому представление о том, каким бы он был отцом, несомненно, наводит меня на опасные мысли.