Восемь пуль людоеду

Иванников Николай Павлович

Ирина снова встряхнула его с такой силой, будто на самом деле намеревалась вытрясти из брата душу, хотела встряхнуть еще раз, но Тошка схватил ее за запястья и оттолкнул от себя.

– Не ори! – прошипел он. – Мать разбудишь, она устроит тебе «ночь длинных ножей». Откуда ты знаешь про виадук?

– Значит, это все-таки был ты! Что же ты наделал, гад! Ты же Клопа убил, щенок! Человека убил! Из-за тебя теперь здесь начнется настоящая война!

– Из-за меня? – уже совсем не шепотом спросил Тошка; в голосе его слышалось немалое возмущение. – Эти подонки избили четверых наших, один из них,

Костя Жмыхов, сейчас в реанимации. Ему глаз вышибли, теперь кривым будет, если вообще жив останется.

«Мамочка!» – испуганно ахнула Ирина.

– Откуда ты знаешь? – прошептала она.

– Женька Сомов все видел из окна своей квартиры. Он вызвал «Скорую» и сразу же позвонил мне. А я придумал сделать засаду на мосту.

Тошка замолчал.

– Послушай, – сказал он немного погодя, – а тебе-то какое до этого дело? При чем тут ты? И откуда тебе известно про засаду?

Он приблизился к сестре и взял ее за подбородок. Пробежал взглядом по царапинам на лице, по изодранной руке, по ноге и сказал:

– Ты тоже была там, да?

– Почему ты так решил? – Ирина отдернула голову.

– У тебя интересные шрамы, сестренка, – все направлены в одну сторону. Такие шрамы остаются, когда падаешь с мотоцикла на асфальт и тебя тащит по нему несколько метров. У тебя разбито колено, значит, ты сидела сзади, потому что спереди тебя защитили бы дуги… Ты была с ними, да? С этими гадами?

– К твоему сведению, – стараясь казаться злой, заявила Ирина, – с этими гадами у меня нет ничего общего. Если я там и была, то не потому, что мне нравится их компания. Я была там с одним-единственным человеком, который мне дороже всех на свете!

– Что? – Тошка даже рассмеялся, коротко и зло. – Дороже всех на свете? Один из этих подонков? Ну ты даешь, сестренка! И кто же это, если не секрет? Уж не Клоп ли?

– А вот это уже совершенно не твое дело, братец!

– Ты стыдишься своего дружка? Тогда, может быть, это Сивуха?

– Заткнись!

– Нет? Не иначе это сам Плохиш! Я угадал? Ну, точно! Надо же, никогда бы не подумал.

Он покачал головой и вдруг шлепнул Ирину по щеке, не сильно, пальцами, но очень обидно. Ирина тут же залепила ему ответную оплеуху. Тошка уже вознамерился снова ударить сестру по щеке, как вдруг его остановил сонный голос младшего брата:

– Вы что там, совсем сдурели? Идите на улицу, там и деритесь… Дайте поспать, а?

Брат с сестрой замерли. Посмотрели друг на друга ненавидящими взглядами, отвернулись, стиснув зубы, и разошлись в разные стороны. Тошка завалился на свою кровать, а Ирина снова легла на софу. Они молчали долго, почти полчаса. Потом, когда стало отчетливо слышно громкое сопение Славика, Тошка сказал шепотом:

– Передай своим, что, если Костя умрет, я завалю Плохиша собственными руками.

– То же самое Вадик сказал и о тебе, – немедленно отозвалась Ирина. – В том случае, если умрет Клоп.

– Вадик? – с усмешкой переспросил Тошка. – Вот, значит, как зовут Плохиша… Ну-ну. Скажи своему Вадику, что его Клоп жив и здоров, драпал от меня через виадук, как заяц, и про мотоцикл свой забыл.

«Клоп жив!» – облегченно вздохнула Ирина и порадовалась, что в комнате так темно. Она не хотела, чтобы брат видел, как прояснилось ее лицо в этот момент.

«Завтра

прямо с утра найду Вадика, – решила она. – Надо будет первой сообщить ему хорошую весть и уговорить не мстить. Теперь они квиты. Только бы Костик остался живым, тогда, может быть, и Тошка не стал бы начинать войну. Он хоть и псих, но с головой на плечах, он понимает, что эта война ни к чему хорошему не приведет. Дело может кончится колонией для несовершеннолетних». «А если Вадик не захочет меня слушать, – подумала она, уже засыпая, – я применю все свое очарование, чтобы его уговорить. Я знаю, ради меня он пойдет на все, и если я скажу, что он собирается воевать с моим родным братом, то он трижды подумает, прежде чем что-то предпринимать…»

Глава 3

Когда Ирина проснулась утром, ни Тошки, ни Славика уже не было. Солнце ослепительно светило сквозь тюль, на подоконнике были видны следы от обуви, а дверь в комнату была заперта изнутри – должно быть, мальчишки ушли через окно, даже не посетив ванную. «Но я-то не мальчишка, – сказала себе Ирина. – Я не могу идти к Вадику драной, потной и грязной…»

Родителей тоже не было – ушли на работу. И хорошо – если шрамы на руке и ноге можно скрыть под халатом, то на лице следы ночных событий скрыть невозможно, а никакого вразумительного объяснения их появлению Ирина пока так и не придумала.

Приняв ванну, Ирина отправилась к Плохишу. Она слегка волновалась, но почему-то была уверена: Вадик не сможет ей отказать. Он не раз говорил, что на все готов ради нее, и вот представился случай доказать это. Эту войну нельзя допустить ни в коем случае.

Она знала, где найти Плохиша. У него был большой сарай неподалеку от дома – Плохиш часто собирал там свою банду, летом даже ночевал там, да и Ирина не раз проводила с ним ночи. В сарае имелось все самое необходимое – раскладной диван, большой стол с облупившейся полировкой, несколько самодельных табуреток.

Было и электричество, а в дальней части сарая Плохиш устроил мастерскую, куда его приятели пригоняли на ремонт свои мотоциклы.

Ирина оказалась права – Плохиш был там. По пояс голый, он сидел на диване и неторопливыми круговыми движениями натачивал короткий широкий нож, явно самодельный. Когда Ирина вошла, Плохиш и бровью не повел, так и продолжал монотонно швыркать лезвием по бруску.

– Привет, – негромко сказала Ирина. Почему-то она уже была не так уверена в силе собственной красоты. Пиратский вид ее друга внушал опасение.

Плохиш бросил на нее неприветливый взгляд и кивнул, не оставляя своего занятия. Ирина подошла и села на стол, против Плохиша.

– Я хотела поговорить, – сказала она.

Плохиш ответил не сразу. Он потер бруском кончик ножа, посмотрел лезвие на свет и только тогда поднял на подругу глаза.

– О чем?

– О вчерашнем. Клоп жив, с ним все в порядке.

– Я знаю, – Плохиш кивнул. – Я его уже видел. Сейчас он собирает братву, вечером мы за все отыграемся.

– Зачем? Ведь ничего страшного не случилось. Вы побили их, они побили вас, все живы и нет никакого смысла все начинать заново.