Восемь шагов Будды
Шрифт:
Когда я там был, завод уже пару лет не работал. Безработных море!
А чего ж он не работал, дело то архивыгодоное, как говаривал вождь мирового пролетариата?
Государство его продало какой-то иностранной компании, та завод закрыла, а спирт и крахмал стали гнать из-за рубежа. Так им выгоднее, своим рабочим деньги платить сподручнее, чем хохлам. Анекдот хочешь?
Давай!
Сидят в Украине отец и сын. Едят картошку, варенную с постным маслом, на столе больше ничего нет. Пусто. Сын и спрашивает отца: «Батя, а как раньше было, в Советском Союзе, хорошо, чи плохо?» Отец отвечает: «Дюже хорошо было, сынку! Дюже, хорошо, но пришли гады-москали и дали нам незалежность [16] !!!!»
16
незалежность –
Василий и Гиора долго смеялись, потом Петров сказал, что дела в Украине постепенно улучшаются и народ начинает жить лучше. Но, Григория занимало не это:
Вась, а ты помнишь мою Людочку?
Конечно, помню, у тебя с ней был роман, но почему-то очень быстро закончился.
Она была не местная, и даже не с Украины, приехала из Ижевска после института, по распределению. Перед этим с мужем разошлась, и ей страшно хотелось опять выйти замуж. По её словам, муж изменил с лучшей подругой, поэтому она попросила комиссию по распределению отправить её как можно дальше от дома. Те и заслали девчонку аж в западную Украину. Кстати, родители её развода тоже не одобряли, считали, что можно было простить мужика, по пьянке получилось. Как это у вас в России Вась, если по пьянке, то не нарочно, а?
Да не говори, Гриш, сам иногда удивляюсь, что за менталитет у людей?
В общем, познакомились мы с ней на танцах, в городском ДК. Тот, что на местном «броде», помнишь? Между памятником Ивану Франко и банком. Как это местные говорили: «Брод у нас от Франка до банка!»
Помню, как же, она на тебя сразу запала. Как ты её пригласил танцевать, так уже от тебя не отходила. Да и ты не возражал, красивая была.
Скорее милая, глаза чудесные – огромные, голубизны необыкновенной. Проводил я её, да и остался на ночь. Помню, квартиру снимала, чистота у неё была необыкновенная! Простыни крахмальные, как бумага шуршали. Ночь у нас с ней была просто бешенная. Началось с того, что я шпильки из её прически эдак не спеша, вынул, волосы рассыпались, такая волна морская открылась, что захотелось туда нырнуть!
Ты и нырнул?
А как же! Но, через день пришлось уехать к месту службы, написал ей письмо – не ответила. Ещё раз написал – тот же эффект. Сделал официальный запрос, ответили, что срочно уволилась по семейным обстоятельствам и уехала домой в Ижевск. Обидно мне стало, почему не сообщила, не позвонила, ведь все координаты ей оставил? Прошло четыре года и решил потихоньку, через наши структуры разузнать про Людку. Ответили, что живет и работает в Ижевске. Замужем, двое маленьких детей, не стал я её беспокоить. Уехал, сам знаешь куда, а там совсем другая жизнь началась.
Да, жизнь играет человеком, а человек играет на гитаре. Оксану возьмешь в школу?
Помню, я эту твою присказку, насчет гитары. Возьму, не сомневайся, старый ты греховодник.
Да, что ты, Гриша, она мне в дочери годится, у меня сын чуть младше её.
Это ещё никому не мешало, но….заметано!
* * * * *
Минивэн МАЗДА тронулся с места, ребята сидели молча, глядя друг на друга, и всю дорогу молчали. В аэропорту Шереметьево-2 их встретил сам Гиора Шафран. Седой, крепкий мужчина с белыми усами и неожиданно доброй улыбкой подскочил к маленькому автобусу и начал помогать девушкам, вытаскивать их багаж. Он был одет в джинсы, куртку и бейсболку – в цивильном, но по-военному подтянут.
Парни, оттеснив, пока ещё незнакомого человека, сами вытащили сумки девушек и, не дав тем их тащить, выложили всю кладь на плитку аэровокзала. Пришлось представиться:
Ребята, я Гиора Шафран, мы полетим с вами в Израиль авиакомпанией ЭльАль. На сегодня она самая безопасная
Вся группа медленно переместилась к шестому выходу. Народа было немного: рядом грузился рейс на Франкфурт, заспанные немцы тихонько переговаривались с такими же заспанными детьми и помятыми женами. Наливали в пластиковые стаканчики воду и колу. На четвертом выходе стояла небольшая группа французов, самолет летел в аэропорт Шарля де`Голя в Париже. Французы были разного возраста и цвета кожи, от молочно-белого до шоколадно-черного.
У шестого выхода, производившего загрузку на Тель-Авив, народу было побольше, но при ближайшем рассмотрении стало видно, что среди будущих пассажиров находятся люди в униформе с логотипом Эль Аль. К каждому пассажиру подошел служащий компании и в течение почти тридцати минут, было задано около сорока вопросов. Причем отвечать нужно было быстро, сразу и не задумываясь.
Не всем это было понятно, комфортно и приятно. Вопросы были, на первый взгляд, странные: «Сами вы собирали свой багаж или нет? Оставляли ли его без присмотра? Есть ли в багаже предметы, которые вас просили передать кому-либо в Израиле? Есть ли у вас родственники в Израиле? За чем вы летите в страну?» Один мужчина вполне приличный на вид попытался шутить, но невозмутимые служащие Эль Аль тут же заблокировали его билет и предложили лететь в другой раз, когда юмористическое настроение покинет пассажира.
Бомба может быть толщиной с лист писчей бумаги, а нам совсем не хочется сообщать вашим родственникам о вашей смерти! – громко сказал руководитель службы безопасности полета.
После этих слов очередь пассажиров притихла. Ребята под руководством Шафрана быстро ответили на все вопросы, прошли таможню и сели в самолет.
Полет занял всего четыре часа. Симпатичные стюардессы беспрерывно кормили и поили пассажиров, не забывая зорко следить за их поведением, готовые тут же сообщить охране о любых странностях населения салона. Но это совсем не бросалось в глаза. За окном все было однообразно и скучно: облака, солнце, крыло самолета с мигающей на нем лампой. Наконец в салоне раздался голос, говорящий на трех языках, русском, английском и иврите: «Через несколько минут будет произведена посадка в аэропорту Израиля Бен-Гурион».
Аэропорт Бен-Гурион поразил Семена своей чистотой и красотой внутренней отделки. Там не было ничего в стиле «рококо» или «восточного ренессанса», не было и модернового дизайна так распространенного в последнее время. Архитектурный стиль скорее можно было назвать японско-синтоистским. В отделке были использованы все сорта местного камня. Плиты были отполированы так, что фактура камня явственно проступала и завораживала зрителя.
Светлыми плитами были покрыты стены зала, а темные уложены на пол. Зал был почти пуст, если не считать нескольких уборщиков, которые зорко вглядывались в пол и стены помещения чтобы увидеть, где-нибудь грязь и быстро её ликвидировать. На одном из плакатов, самом большом, надпись была сделана только на иврите.
Простите, Гиора, что написано на этом плакате, самом большом – спросила Оксана.
Здесь написано: « Не думай, что ты самый умный – здесь все евреи!» - ответил Шафран, сверкнув улыбкой.
Ребята рассмеялись.
Страна юмористов. И начинается она отсюда, с Бен-Гуриона!- сказал Володя
Они быстро и легко прошли объединенную пограничную таможенную службу, и вышли из зала прилета. Сразу почувствовалось, что кондиционеры остались в зале, стояла влажная средиземноморская жара. Пальмы покачивали листьями в каждом свободном от асфальта уголке, какие-то диковинные цветы сияли разноцветными головками приветствуя прилетающих. Под одной из пальм лежали мелкие продолговатые плоды.