Восемь трупов под килем
Шрифт:
— Вы в самом деле думаете, что ее сбросили за борт? — вкрадчиво спросили за спиной. Он вздрогнул. У этого типа отвратительная привычка — появляться в тех местах, где он и на хрен не нужен.
— Не пугайте меня, — пробормотал Турецкий, — а то могу и фонарем.
— Я учту, — сказал Манцевич. — Итак, что вы думаете?
— Мы думаем об одном и том же, — огрызнулся Турецкий. — Ксения пропала — ее нет на судне. Не уверен, что это несчастный случай. Хотя и счастливым его назвать трудно. Вы считаете, я бездарно провожу время?
— Работайте, кто ж вам запретит, — фыркнул Манцевич. —
Манцевич замолчал. Турецкий сместился на несколько шагов, продолжал сканировать поверхность. А когда повернулся, за спиной уже никого не было. Он поежился — до чего же неприятный тип. И снова в путь. Занятие безнадежное, но для очистки совести он должен был это сделать. Не было в воде поблизости от судна инородного тела. Он обошел его по периметру, поднялся с кормы к двери, ведущей к каютам нижней палубы. Нутро «Антигоны» исторгло Лаврушина. Иван Максимович остолбенел, выставил руки, как бы защищаясь, зажмурился. Турецкий запоздало сообразил, что светит ему в лицо.
— Виноват, Иван Максимович, — он опустил фонарь.
— Не подходите ко мне… — прохрипел Лаврушин, включая заднюю передачу.
— Не бойтесь, это Турецкий, — он и сам растерялся.
— Мне плевать, кто вы такой. Не подходите…
Этот тип определенно чего-то глотнул на ночь грядущую — но явно не для храбрости.
— Да ладно вам, — смутился Турецкий. — Не собираюсь я вас выбрасывать за борт. Будьте мужчиной, Иван Максимович.
Лаврушин смутился, но страх не потерял. Он протиснулся между переборкой и Турецким и припустил по палубе, то и дело озираясь. Похоже, в определенных кругах начинался психоз.
Пригнувшись, Турецкий вошел в коридор. Несколько минут ушло на перебранку с Салимом, который не хотел пускать его к Ольге Андреевне. Этот парень бесхитростно отрабатывал свой хлеб. Турецкий клятвенно пообещал, что уйдет, если женщина спит, а если нет, задаст ей лишь пару вопросов. Ольга Андреевна не спала. Горел ночник над кроватью. Она лежала на боку в комфортной позе зародыша, укутанная в несколько одеял. Глаза ее были открыты, с тоской смотрели на входящего. Она шевельнулась, чтобы принять подходящую для приема посетителя позу.
— Лежите, Ольга Андреевна, не шевелитесь, если вам так удобно, — запротестовал Турецкий. — Вы в порядке?
— Не знаю, — прошептала женщина. — Физически, наверное, да, но на душе какая-то муть. Тянет все, выкручивает, простите…
— Понимаю вас. Я сейчас уйду.
— Не уходите… — она сделала большие глаза, — Спрашивайте, что хотите. Одной мне тут не справиться… с одиночеством… А Иван опять добавит водочки, придет, начнет стонать, как ему плохо, что сердце опять болит, давление поднялось, будет ругать последними словами своего брата… Скажите, Ксения нашлась?
— Нет, Ольга Андреевна. Ксении нет на яхте. Вот об этом я и хотел поговорить с вами.
— Ничего не понимаю…
— Я не верю, Ольга Андреевна, что вы ничего не понимаете. Простите, не собираюсь вас ни в чем обвинять, но выглядит как-то
— Я не знаю… — простонала женщина. — Правда, ничего не знаю, поверьте… Я уже думала об этом… Я говорила Ивану — не ходи, посиди в каюте, мало ли что может случиться… Послушайте, — она приподнялась, — если Ксении нет на борту «Антигоны», то… что это значит?
— Боюсь, ничего хорошего, Ольга Андреевна.
— Но ведь это бред! Зачем?
— Не знаю, — он пожал плечами, попытался пошутить. — На фоне всего, что происходит на яхте, мое вчерашнее появление здесь — заурядное неприметное событие. Вы кого-нибудь подозреваете?
— Я ума не приложу, что тут можно думать… Это правда, детектив, поверьте. В бизнес Николая я никогда не лезла, Иван тоже. Да это и не было никаким бизнесом, он просто работал в юридической конторе, связанной с бизнесом Игоря. Интересы у Игоря, конечно, широкие, но я о его делах не осведомлена, мне не интересно. Ах, да, несколько месяцев назад Игорь контактировал с подрядчиками, ведущими строительство Олимпийского комплекса в Сочи. Об этом Николай рассказывал. Но без всяких подробностей. Насколько знаю, у него была рутинная работа, ни о каких проблемах я не слышала. Кто на этом корабле мог желать зла Николаю? Да никто…
— Я не думаю, Ольга Андреевна, что проблемы Николая были связаны с работой. Очень темная история… Скажите, у Ксении есть родственники?
— Да, конечно. Мать, отец — у Ксюши полноценная семья, очень хорошие люди… — она сообразила и стала чернеть. — Боже святый, ведь они ничего не знают…
Бикфордов шнур еще не догорел до пороховой бочки. Голицын расхаживал по кают-компании, нервно гримасничал. Снова вся честная компания в сборе. Не было только Ольги Андреевны, она заперлась у себя в каюте. Натужно пошутив, что пьянство, курение, лишний вес — залог успеха, Феликс вооружился бутылкой текилы, прихлебывал из горлышка. «Любимый тост акул, господа: за тех, кто в море». Он был не одинок в своих устремлениях — по кают-компании стелился плотный запах алкоголя.
— Игорек, может, хватит беспредельничать? — крякнул Феликс. — Твоя политика приведет к тому, что на «Антигоне» не останется никого живого. Ты же не хочешь, чтобы возмущенные массы штурмом брали капитанскую рубку?
— Да! Это уже возмутительно! — взорвался Робер. — Игорь, ты мой лучший друг, но ты ведешь себя глупо и необдуманно.
— Хочу домой, — проворковала Николь, роняя голову.
— Эти люди глаголят истину, Игорь Максимович, — согласился Турецкий. — Нам лучше вернуться в Сочи, пока не пострадал кто-то еще. На яхте присутствует злоумышленник, и неизвестно, что у него на уме. Чья очередь? Почему это все происходит? Прикажите Глотову и Шорохову заводить двигатели, еще не поздно. Обещаю, что не останусь в стороне, окажу правоохранительным органам посильное содействие…