Восемь жизней
Шрифт:
– И правда.
Михаил Афанасьевич бесхитростно посмотрел в глаза подозреваемого.
– Извините, - повторил он, после чего откланялся, развернулся и широким шагом устремился к выходу.
– Подождите! – прервал его продавец и, играя недовольного человека, прикрикнул, - А в связи с чем такие вопросы на ночь глядя?!
– Доложили на вас, господин Орлов, - заявил Александр Иванович, - Мы обязались проверить, оклеветали вас или правду сказали.
– То есть, меня в чём-то подозревают? – переполошился хозяин магазинчика.
– Именно, -
– Так. А кроме меня есть подозреваемые? – оттягивал окончание беседы Василий Ефимович.
– В сущности, господин Орлов, это вам знать не обязательно, - сказал Михаил Афанасьевич, - Однако мы не заметили в вас ничего подозрительного. Надеемся, что вы умеете хранить секреты, - «гость» подошёл ближе к владельцу и шёпотом сказал ему на ухо, - Мы считаем, что та барышня, что работает у вас, немного больна. Она, вероятно, выдумывает, поэтому, - мужчина повысил громкость, - Извините ещё раз.
– А, вы про Иду? – сыщик кивнул, - Знаете, она странная девушка. Я это сразу понял. Сидит у меня, работает, бормочет бред всякий. Иногда кричит без причины. Но работу хорошо выполняет, вот и не увольняю.
– Хм, спасибо за информацию.
– А ещё, - продавец добавил шёпотом, - Пару месяцев назад, когда только начинала работать, домогалась меня.
Михаил Афанасьевич совиными глазами взирал на «откровенного» собеседника.
– Что ж, мы учтём ваши показания. До свидания.
Двое господ в мундирах спешно ретировалось, оставив гражданина Орлова наедине со своими мыслями.
Апрель
Природа очнулась после зимней спячки и расцвела, представляя миру своё обаяние. Мелодично шумела река, а птицы радостно ей подпевали, встречая новое утро. Ничем не примечательный весенний день, открывающий удивительные вещи тем, кто этого желает.
Служанка Варя просыпалась раньше всех в доме. Она глядела из окна спальни на городской пейзаж, наблюдая за редкими прохожими и такими же экипажами. Варя была стройной смуглой девушкой лет двадцати с тщательно уложенными чёрными, как смоль, волосами и круглыми, серо-голубыми, как мутная вода, глазами. Пышные волны её воздушной причёски «помпадур» выбивались из-под ваесового62 чепца. В целом образ, который она являла собой, был близок к гибсоновскому63.
Налюбовавшись видами весенней столицы, прислужница побрела по делам, которые всегда найдутся. Заранее утомлённая, она вышла из коморки и направилась в комнату графа Крузенштерна, находившуюся в самом конце коридора на верхнем этаже.
Распахнув дверь, красавица вошла к только проснувшемуся хозяину.
– Доброе утро, - мило поприветствовала она графа.
– Доброе утро.
Алексей улыбался, смотря на девушку, принявшуюся за расшторивание окон и протирание пыли.
– Прекрасно выглядишь, - сказал он.
– Спасибо, - ответила Варя, не отрываясь от работы
В глазах мужчины горел ласкающий огонёк, однако, он не смел отрывать юную прелестницу от дел. Граф настойчиво лежал в жемчужной постели, ожидая завершения слугой незамысловатой работы.
Наконец, окончив уборку, Варя засеменила к выходу.
– Стой, - остановил её Алексей.
Барышня развернулась.
– Что, господин Алексей? – растерянно проговорила она.
– Подойди ко мне.
Девушка повиновалась.
– Садись.
Служанка села на край кровати. Граф резким движением притянул её к себе и сжал в крепких сильных объятиях. Пара слилась в нежном поцелуе под лучами рассвета. Время будто остановилось у порога рая. Бутоны проснувшихся цветов раскрывали нежные лепестки, показывая солнцу лимонное чрево, готовое принимать в себя разного рода букашек. Журчание реки и стук лошадиных копыт доносились с улицы умиротворяющей мелодией. Гладкие изумрудные листья берёзы трепетали под лёгким, свежим и тёплым ветерком. Молодая женщина и мужчина растворились в океане страсти и экстаза…
Расправив платье и наспех уложив выбившиеся волосы, Варя продолжила утренний обход. Так начинался апрель.
***
Василий Ефимович яростно посмотрел на входящую в магазин девушку.
– Ну здравствуй, - продавец подошёл ближе к перепуганной красавице и встал в позу Наполеона, свысока наблюдая за реакцией вошедшей, - Чё зыришь? Проходи, устраивайся. Я к тебе со всей душой, а ты… - барышня спешно уселась за прилавок, - Идиотка, - поворачиваясь, сказал он ей, - Проработаешь неделю, а дальше – чтоб духа твоего здесь не было. Знал же, что не надо бабу нанимать.
– Василий Ефимыч, - залепетала Ида, - Что я сделала?
– «Что я сделала?» – высоким голосом передразнил хозяин, - Что сделала?! И ты ещё смеешь спрашивать меня? Заткнись и работай, дура!
Взбешённый мужчина удалился в злосчастную дверь, с силой захлопнув её.
День проходил, как обычно. Вечером, когда лавка озарилась лучами буквичного64 заката, Ида, завидев в очередной раз выходящего из «темницы» начальника, встала и обратилась к нему:
– Василий Ефимович, пожалуйста, не злитесь на меня, - фрейлейн склонила голову, словно провинившийся ребёнок. В ответ мужчина отвесил ей болезненную пощёчину. Девушка, рефлекторно схватившись за щёку, медленно села на прежнее место.
– Не злиться?! – взревел продавец, - Ты привела сюда полицейских! А я должен тебя простить, не злиться?! Да?! Отвечай, мразь!
Мужчина взял Иду за светлые курчавые волосы и обратил её испуганное и мокрое от слёз лицо к себе.
– Простите, - тихо произнесла она.
– Что?! «Простите»?!
Василий Ефимович залился отвратительно устрашающим смехом.
– Ты бы видела сейчас свою рожу!
Ида была в растерянности. От такого непредсказуемого поведения чувство самосохранения в ней ускоренно обострялось.