Восемь знамен

Савадж Алан

— Мое предназначение — очистить Срединное Королевство от скверны, поразившей его за несколько столетий.

— Чрезвычайно важная задача, ваше величество.

— Но меня, человека, который так долго боролся, так долго вел войну, можно ли меня лишить плодов моего триумфа?

— Конечно же нет, ваше величество.

— Мои люди валяются в грязи, как свиньи, или, точнее, валялись до того, как я поднял их и указал им путеводную звезду. Я и мои генералы — впереди, а они следуют за нами. Необходимо, чтобы люди смотрели на нас снизу вверх и понимали: мы над ними. Я — Сын Бога… Для меня нет невозможного. Твой брат не понял этого, когда

мы познакомились. Хотя, наверное, в то время я и сам этого еще не понимал. В моей жизни было много необычного, чему я не сразу наше объяснение.

Джон понял: ему предстоит определить, то ли перед ним сумасшедший, то ли человек, искренне верящий во все, что говорит.

— Расскажите, как вы узнали о своем истинном предназначении, ваше величество, — осторожно попросил юноша.

Хун Сюцюань откинулся на своем ложе и поднял глаза к потолку.

— Просто удивительно, но когда жизнь, казалось бы, на пределе, понимание истины недоступно нам. Но она существует, Баррингтон. Однажды я пришел к твоему брату с просьбой помочь изгнать маньчжуров из Срединного Королевства. В ту пору он был командующим войсками провинции Гуандун. Однако он отказал мне. Тогда я обратился за содействием к командующему британским корпусом, который захватил Кантон. Он также отказал. Чувствуя себя морально раздавленным, я в отчаянии бесцельно бродил по улицам, не зная, что делать дальше.

Вот тут мне и повстречался человек по имени Робертс — первый миссионер, проповедующий в Кантоне. Он познакомил меня с учением Христа. Не во все я сразу поверил, но истины, открывшиеся мне, показались достаточно очевидными, чтобы вдохновить меня. Мы вернулись с моим другом Фэн Юньшанем к своим единомышленникам и поведали им о Робертсе и его учении, воодушевившем нас. В этом учении мы обрели духовный путь к возрождению народа хань. Так и зародилось общество Почитателей Бога, как мы себя называли. Родители наши не одобрили этого, но нам не было до этого никакого дела.

Окрыленный надеждой, я в четвертый раз попытался сдать экзамен на должность гражданского служащего, ощущая полную уверенность, что не провалюсь. Но эти маньчжурские остолопы и их китайские лизоблюды нарочно провалили меня. Как я переживал, Баррингтон! Мне хотелось умереть. Я вернулся к своим людям хакка, и со мной приключился коллапс: мозг не справился с напряжением и разочарованиями, постигшими меня. Но пока я лежал в постели, не осознавая, что творится вокруг меня, мне было видение. Моему внутреннему взору предстал человек — не китаец, величественный мужчина с высоким лбом, крупным носом и развевающейся бородой. С ним был молодой человек с проницательным лицом и также с бородой. Они заговорили со мной, называя сыном и братом. По их словам, мой жребий, даже, более того, долг — возглавить народ хань и заставить его избавиться от духовного упадка, в который его ввергли маньчжуры.

Не сразу, после долгих раздумий, я понял: тот мужчина с длинной белой бородой — Бог Отец, а его молодой спутник — Бог Сын. Но ведь они называли меня сыном и братом. С тех пор я знаю, кто я есть на самом деле. Я — Сын Бога! Брат Иисуса Христа! И мое предназначение — избавить Китай от маньчжуров и создать мое собственное Небесное королевство великого спокойствия. Этим я и занялся, а Бог Отец благословил мои усилия и даровал победы. Ты можешь это понять, молодой Баррингтон?

— Конечно, мой Бог, — ответил Джон. Сидевший перед ним явно был сумасшедшим, но люди ему верили.

А кроме всего прочего, юноша понял, что стать приближенным «небесного короля» весьма выгодно, так как им уготованы немыслимые вознаграждения, многократно превосходящие доходы, которые он мог иметь от Дома Баррингтонов, являясь всего лишь побочным ребенком. Туманные предположения начали принимать четкие очертания. Он ничего не был должен Мартину Баррингтону, однако многое хотел получить от своего сводного брата. — Я все прекрасно понял.

— Итак, позволь мне сказать тебе следующее, молодой Баррингтон. Информация, которой ты владеешь, я уверен, очень пригодится, но не смог бы ты также убедить своего брата открыто бросить вызов маньчжурам и оказать поддержку движению тайпинов. Богатства Дома Баррингтонов позволили бы нам установить контроль за движением по реке, купить оружие.

— Хотелось бы верить, что я смогу сказать «да», ваше величество.

Хун помрачнел:

— Ты не поможешь нашему делу?

— Я готов помочь, — сказал Джон, — всем сердцем, всеми силами. Но мой брат… Он консервативный человек, который во всем следует за Восемью знаменами.

— Тогда он должен быть уничтожен.

— Видимо, так. Однако, как вы верно подметили, Дом Баррингтонов пользуется очень большим авторитетом на реке Янцзы. И брата не так-то просто уничтожить. Но я подскажу, как это сделать.

— Ты сделаешь это? Выступишь против собственной семьи? — поразился Хун.

— Мы с братом расходимся во взглядах на многие вещи. Будь я сейчас управляющим Домом…

— Сдай Дом Баррингтонов в мои руки, и твои желания осуществятся,

Джон подобострастно поклонился:

— Ваше величество чрезвычайно щедр и мудр. Только представитель рода Баррингтонов может успешно править Домом. Будьте уверены: под моим руководством Дом всегда будет действовать, во благо «небесного короля».

— Сделай это, и можешь просить у меня все, что захочешь.

Лань Гуй разбудил стук копыт во дворе. Она выбралась из постели, завернулась в одеяло и вышла из спальни. В коридоре было многолюдно: впопыхах полуодетые в дальнем конце коридора столпились слуги, ее мать и сестры, уставившись на входную дверь, точно увидели привидение. В дверях стоял Хуэйчжэн.

— Муж! Муж! — Шэань торопливо подошла к нему, поклонилась, затем выпрямилась в ожидании объятий и помрачнела.

Лань Гуй уже заметила, что одежда отца перепачкана в грязи. Слой пыли и прилипшие комья глины свидетельствовали о том, что он вовсю погонял лошадей. За его спиной стоял офицер — молодой знаменный ростом куда выше кого-либо из маньчжур, которых в своей жизни видела девушка. У него было волевое лицо, под стать его сильному телу, и симпатичное к тому же, несмотря на откровенно презрительное выражение.

— Пошевеливайся, женщина, — приказал Хуэйчжэн. — Собирай вещи, все только самое ценное. — Он взглянул на дочерей. — И вы тоже. Помогите матери. — Войдя в комнату, он вызвал Фу Ло и распорядился: — Пусть слуги приготовят мне ванну и подадут поесть. — Тут его взгляд упал на застывшую на месте жену. — Что ты стоишь здесь, женщина? Я же сказал, чем тебе нужно немедленно заняться.

— Ты мне ничего не сказал, — парировала Шэань. — Мы покидаем Уху?

Хуэйчжэн кивнул.

Шэань недоуменно уставилась на него, а Лань Гуй почувствовала дрожь в коленях. Должно быть, случилось что-то страшное. Ее мать упорствовала: