Восемь. Знак бесконечности
Шрифт:
Привычный ритуал сборов на работу, только сегодня полностью на «автопилоте». Такой разбитой я не чувствовала себя с того времени, как мы расстались с Алексом.
Моросил мелкий, противно-колючий дождь. Он падал за воротник жакета и усилился, пока я ждала такси. Черт, моя машина до завтрашнего дня в ремонте.
В моем кабинете пахло сыростью и канцелярским клеем. Я села в кресло и потерла виски кончиками пальцев. Мне срочно нужна чашка черного кофе, иначе я не проснусь. Между делом набрала Ли, но та снова не ответила. На автоответчике
– Кэт, доброе утро, – я услышала голос Сью, секретарши мистера Хэндли.
Я подняла голову, чтобы поприветствовать ее, но, увидев, насколько она бледная и взволнованная, вдруг почувствовала, как неприятно засосало под ложечкой от предчувствия неприятностей.
– Привет. Мистер Хэндли хочет поговорить с тобой.
– Что-то случилось? – я положила сотовый в карман жакета и захлопнула крышку рабочего ноутбука. Запах клея стал еще навязчивей, или это все мои чувства обострились.
– У нас… – ее голос сорвался, – вчера утром нашли Веру Бероеву в парке, с порезанными венами. Она… она мертва, Кэт.
Мне показалось, что меня ударили в солнечное сплетение, на секунду стало нечем дышать. По спине моментально покатились капли холодного пота.
Через минуту я уже шла за Сьюзен по узкому школьному коридору к кабинету директора. Сейчас мне казалось, что здесь слишком тихо и только стук моих каблуков отдается эхом под высокими сводами белоснежных потолков. Через час начнется всеобщий хаос, но перед уроками всегда такая глухая тишина, как затишье перед бурей.
Вера Бероева… Вера… Я помнила это имя, но она не была моей пациенткой. Скорее всего, как и все учащиеся колледжа, пару раз приходила на встречу в обязательном порядке в начале года. Мое сердце билось глухо, внутри возникло неприятное чувство, осадок, какая-то гнетущая пустота. Я пока запрещала себе думать. Для этого я должна остаться одна.
Мистер Хэндли выглядел неважно. Всегда такой подтянутый, со строгим лицом и гладко зачесанными назад седыми волосами, он внушал какое-то подсознательное желание выпрямить спину, отвечать четко и ясно, как на уроке. Из тех людей, которых уважаешь и боишься одновременно.
Но сейчас у меня такого чувства не возникло. Мистер Хэндли был подавлен, он вежливо поздоровался, кивнул Сьюзен, и та покинула кабинет. Я придвинула стул и села напротив директора, краем глаза отмечая, что здесь сменили шторы, перекрасили стены. Давно я не заходила в его кабинет.
– Кэтрин, вы уже слышали, да?
– Да, Сьюзен только что мне рассказала.
Я бросила взгляд на глобус, извечно стоящий наверху стеклянного шкафа с книгами по педагогике.
– Мне звонили из ассоциации, интересовались вашей работой, всего лишь несколько минут назад.
Я медленно выдохнула. Это значило, что меня проверяли, но мне нечего опасаться, я свою работу выполняю хорошо. Впрочем, неудивительно, они должны были поинтересоваться.
– Запросили дело Веры Бероевой, ее личные записи посещений психолога за последние пару лет.
– Я вызывала ее к себе в начале года, как и всех других учеников из малообеспеченных семей, но Вера не была моим частым гостем, как Анита.
Я сама болезненно поморщилась,
– Вера – отличница, она всегда получала высокую стипендию и субсидии от самого комитета.
Я кивнула, видимо, это не все, что Хэндли хотел мне сообщить.
– Они приедут с проверкой, Кэтрин. Приведите все в полный порядок, я бы не хотел, чтобы у нас с вами были неприятности, а они могут быть. Второй случай суицида за месяц.
Я снова кивнула. В какой-то мере мы оба понимали, что проверки только начинаются и теперь наш колледж какое-то время будет под пристальным наблюдением NASP [1] .
– У меня все в порядке, пусть приезжают в любое время.
– Я рад это слышать. Кэтрин.
Воцарилась пауза. Мистер Хэндли постукивал синим колпачком от шариковой ручки по столешнице. Нервничает.
– Кэтрин, мой сын встречался с Верой.
Эрик Хэндли учится в нашем колледже, довольно проблемный подросток, как это обычно и бывает у респектабельных родителей. Он доставил немало неприятностей мистеру Хэндли и его жене. Несколько раз был задержан полицией за драки и хулиганство. Когда-то я звонила Алексу, чтобы он помог выпустить Эрика под залог после очередной драки, в которой тот разбил нос продавцу магазина.
1
National Association of School Psychologists (NASP) – Национальная ассоциация школьных психологов США.
– Он вам об этом сам рассказал? – спросила я и посмотрела на директора, на то как он вдруг резко перестал стучать колпачком и медленно поправил указательным пальцем круглые очки на переносице.
– Нет. Мне об этом сказала мама Веры. Я склонен ей верить.
Я выжидала, иногда есть такие моменты, когда нужно держать паузу, чтобы оппонент раскрылся сам. Тот, кто делает «первый шаг» в разговоре, всегда дает большую фору собеседнику и материал для размышления.
– Она обвинила моего сына в том, что это он довел ее Веру до самоубийства.
Мистер Хэндли посмотрел в окно и сжал колпачок тонкими морщинистыми пальцами.
– Люди в порыве отчаяния говорят разные вещи, иногда очень болезненны. Это способ выплеснуть боль… – тихо сказала я. Для мистера Хэндли это вряд ли было утешением.
– Да… Возможно, вы правы, но… это мой сын, начнут интересоваться, разговаривать.
– Хотите, я поговорю с мамой девочки и выясню, что именно она знает?
Директор резко ко мне повернулся. Именно этого он и хотел. В любом случае я должна встретиться с родителями Веры.
– Если вам не трудно, Кэт. Я был бы очень благодарен. Эрик… он неплохой мальчик. Возможно, мы где-то что-то упустили, но… он бы не…
Я молча смотрела на Хэндли.
– Не думаю, что в произошедшем виноват Эрик. В любом случае, по какой бы причине это не произошло, суицид – добровольный уход из жизни, а не насильственный, Эрик не может нести за это ответственность.
Вернувшись к себе, я прикрыла дверь и снова медленно выдохнула. Подошла к рабочему столу, открыла ноутбук и напечатала имя покойной в строку поиска по файлам. Нашла ее папку.