Восемнадцатый скорый
Шрифт:
Под стеной городского музея, слева от короткой и толстой пушки времен пугачевского восстания, которую дополняло установленное тут же, на постаменте, тяжелое чугунное ядро, несколько женщин в пестрых восточных платках бойко торговали тюльпанами. Цветы лежали вроссыпь на крышках чемоданов, стоявших в ногах у женщин.
Якушев критически окинул тюльпаны, которые от дальней дороги и тесноты в чемодане успели привянуть.
— Неужели будем брать? — обратился он удивленно к Родину.
Вопрос был пустым. Другого выхода, и это хорошо знал сам взводный, просто не было.
Но и идти
Видя замешательство Алексея, смуглая казашка заторопилась.
— Бери. Бери. У меня рука легкая. Смотри, какие красавцы.
Она торопливо сунула руку в банку с водой, окропила, встряхнула тюльпаны.
— Гляди!
— Да, да, — согласился Родин, хотя никакого чуда с цветами пока что не произошло.
— Сколько тебе? Пяток? — не отступала цветочница.
— Спасибо, спасибо, — растерянно пробормотал Родин, будучи и сам не рад, что связался с назойливой женщиной. Он уже готов был отказаться от своей затеи, но тут в ряду цветочниц заметил только что пристроившуюся пожилую сухонькую женщину с черной дерматиновой сумкой. Она наклонилась над сумкой, собираясь выставить в общий ряд свой товар, и Родин, надеясь на удачу, поспешил к ней.
Женщина вытащила на свет маленькие букетики синих цветов. Что-то родное, из детства напомнили они. Подснежники? Только те, что они собирали в своем лесу по весне, были гораздо мельче, у этих же лепестки были крупные и яркие.
— Два букетика, — попросил он.
Цветы оказались дешевыми, женщина дала ему с рубля полтинник сдачи.
— Фиалки взял! — констатировал Якушев. — А что, очень даже недурственно!
Они выбрались из толкучки и в ожидании свидания обошли расположенные по соседству тут же, на Советской, два старых кинотеатра — «Октябрь» и «Победу», разглядывая рекламные снимки фильмов.
В очереди к кассам толпились знакомые ребята из «летки».
— Держись, гвардия, — подбодрил их Якушев.
Без пяти семь Якушев и Родин были в сквере, а в пять минут восьмого появились они — две модно одетых симпатичных девчонки. Они шли, оживленно переговариваясь между собой, сознательно не обращая внимания на них. Не доходя каких-нибудь трех-четырех метров до места, где стояли Якушев с Родиным, вскинули головы и, сделав притворный вид, что только сейчас заметили их, рассмеялись.
— Родин, мой товарищ. Я бы даже сказал больше! — представил Алексея Якушев.
— Валя, — назвалась большеглазая девчонка, с синей, под стать глазам, косынкой на шее.
Родин с удовольствием пожал пухлую, теплую ладошку.
— Ну а я — Галя! — озорно взглянув на Алексея, словно дразня его, встряхнула непокрытой головой другая.
Волосы у нее были густые, волнистые и, как отметил про себя Алексей, светоносные. Алексей, с трудом скрывая свое восхищение, перевел взгляд с Гали на Валю. Нет, право же, одна стоила другой. Чтобы сразу две таких красивых, да вместе, такого он еще не встречал! Якушев уловил этот немой восторг товарища и слегка толкнул его локтем, мол, что я говорил. «Молодец, Якушев!»
Родин испытывал сейчас в душе благодарность к товарищу. Алексею даже стало стыдно за то, что он был так несправедливо суров к Якушеву, осуждал его легкомысленное
Внимание прохожих, видимо, щекотало, самолюбие девчонок, и они попеременно прыскали, кокетливо поигрывая маленькими букетиками, подаренными им новыми знакомыми.
— Ну какие у нас планы? — решительно приступил Якушев.
Девчата на какое-то время замешкались, как бы о чем-то раздумывая. Якушев выжидал.
— Можем пригласить к себе на пельмени. Как смотрите на это? — сказала Валя.
— Пельмени — это прекрасно! — отозвался Якушев. — Кто же откажется от такого. Мы с Алексеем — за!
Родин согласно кивнул.
— Тогда поехали! — сказала Валя, взяв под руку свою подругу, озорно глянув на курсантов.
— Мы в звене прикрытия, — сказал Якушев, пропуская девчат.
— Вот и хорошо. Значит, безопасность обеспечена, — отозвалась Валя.
Девчата жили недалеко, на Челябинской. Решили пойти пешком. Якушев балагурил, то и дело сыпал шутками, девчата не переставая смеялись, а он, ободренный этой поддержкой, старался еще пуще.
Этот трехэтажный, старой кладки дом в самом начале Челябинской запомнился Алексею еще в первый приезд, когда, сдав вступительные экзамены в училище, он бродил по городу, стараясь запомнить старые и новые улицы.
Они поднялись на лестничную площадку второго этажа, Валя вытащила из сумочки ключ и открыла дверь.
— Прошу!
Двухкомнатная квартира была обставлена просто, но со вкусом. Пока девчата, отклонив их помощь, стряпали на кухне пельмени, Якушев, включив магнитофон, по-хозяйски расхаживал по квартире, присаживаясь то на кресло, то на кушетку, с удовольствием обминая мягкую мебель из румынского гарнитура. Родин подумал, что, быть может, взводный уже бывал здесь.
— А недурно устроились? — заметил Якушев. — Знаешь, кто ее пахан? Строитель. Простой строитель. И мать что-то вроде этого. Сейчас где-то за границей, кажись в Пакистане, завод металлургический строят. А ее вот тут хозяйничать оставили.
— Никак сплетничаете? — раздался с кухни голос Вали. — А говорят еще, что это женское занятие.
— Все! Ша! — пообещал Якушев и перемотал магнитофонную ленту. — Отстаете от жизни, девочки, Эти шлягеры уже вышли из моды.
— А мы за ней и не гонимся, — сказала Валя, набрасывая на стол белоснежную, накрахмаленную скатерть, умело расставляя мелкие и глубокие тарелки.
— Мы, чай, не баре! — прихлопнул радостно в ладоши в предвкушении пиршества Якушев. — Могли бы запросто и на кухне.
— А мы решили в честь высоких гостей задать званый ужин здесь.
Валя надела синий с белой оторочкой передник. Она была в нем особенно привлекательна. Пижонство, что бросилось в глаза Алексею на улице, с нее словно бы рукой сняло. Перед ними была свойская, компанейская девчонка, знающая толк в домашнем хозяйстве. С ней было просто и легко. О подруге ее Алексей ничего сказать не мог — она держалась все время как бы в тени. Как вошла на кухню, так и не выходила оттуда, односложно, словно бы с неохотой, отвечая на те вопросы, которые бросал ей Якушев, занявшийся магнитофоном. «Интересно: что, она всегда такая или же только сегодня, — думал Алексей, — о чем с ней говорить?»